Глава 15. Мама

За несколько дней до начала реабилитации ее выпустили из клиники урегулировать все вопросы на работе и собрать вещи.

Нужно было поговорить с детьми. Всей семьей они сели на кухне за обеденный стол. Молчание. Дети в нетерпении ерзают на стульях. Ей сложно собраться с духом. Внутри трясет. Она делает вдох и говорит:

– Дети, у меня проблема. Я болею… Эта болезнь называется алкоголизм…

Два маленьких человека замирают на своих местах, внимательно всматриваясь в маму.

– Когда человек болеет, ему нужна помощь, чтобы вылечиться. Для этого мне нужно будет на месяц уехать туда, где мне помогут.

Дети продолжили молчать. Но произошло нечто, что было почти невозможно увидеть глазом, а можно лишь почувствовать кожей.

Они расслабились внутри. Словно их тела немного сползли на стулья, плечики опустились, а спины стали мягче. Вероятно, потому, что вот уже два года живущее в них напряжение было названо своим именем. Алкоголизм.

Алкоголизм. Это больше не тайна, не то, о чем почему-то не говорят вслух взрослые, не то, чего будто и не существует, раз оно не названо.

Алкоголизм. Теперь можно не называть маму «сонной», не делать вид, что не замечаешь припрятанную бутылку, не вслушиваться тайком в мамин голос, чтобы понять, в каком она состоянии, не искать в панике папины глаза.

Алкоголизм. Это больше не постыдная история, которую все негласно хранят внутри. Это разрешение на то, что они давно чувствуют. Страх. Растерянность. Ложь. И много предательства. Очень много для маленьких сердец.

Ей было невероятно стыдно и больно смотреть в детские глаза, и одновременно намного легче, когда она заметила расслабление в их телах. Быть может, в этот момент она первый раз в жизни была готова к собственной боли ради детей. Признать выворачивающую наизнанку правду ради тех, кого любишь. Оставить идею, чтобы жалели тебя, и ценой себя пожалеть близких.

В оставшиеся дни до ребцентра она провела неожиданно много времени с мужем. Вечерами смотрели сериалы, ночами сидели в гостиной, о чем-то говорили. Он будто захотел ее узнать. Через 13 лет совместной жизни. Это было и тепло, и до боли в груди грустно. Потому что днями она искала съемную квартиру, чтобы по возвращении переехать туда с детьми. Она не видела дороги назад. Для того чтобы что-то восстанавливать, нужны силы и желание. А внутри нее было выжженное поле, с воронкой от взрыва по центру, который она же и осуществила. Никакой надежды, а тем более желания с этим сейчас разбираться. Ей нужно было использовать последние силы и последний шанс разобраться с собой.

Через несколько дней, открывая входную дверь, чтобы отправиться на реабилитацию, она обернулась к стоящему в прихожей мужу и, пряча глаза, негромко сказала: «Если у меня не получится – я буду писать отказ от детей. Я больше не безопасна для них. Они заслужили лучшего».

Несколько секунд от двери до машины перед глазами пронеслась картина ее жизни без детей. Как скоро она сопьется? Через месяц? Через полгода? А если дольше? Нет. Не дольше. Она будет каждый раз пить так, чтобы он оказался последним, и однажды у нее получится… В чем смысл? Почему она убегала от детей в алкоголь, убивая их доверие, и одновременно убила бы себя, окажись без них… Кто она из этих двух таких разных женщин, любящей матери и уничтожающего чудовища?..