Но здесь следует сказать, что вряд ли Пётр допустил бы таких о нём вставок, если бы он в глаза видел это Евангелие его друга Марка. Написано оно, скорее всего, после смерти Петра.
Да и ещё много чего важного, чего нет у Марка: про последствия Иудиного предательства, про семейные разборки Пилата с женой. А уж такое явление, как землетрясение во время смерти Иисуса на кресте и одновременное воскрешение некоторых святых (27:50–53):
«Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху до низу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие (но не все – С.Ч.) тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскресении Его (а до этого они в Царство Небесное прибыли, но до времени тела их полёживали в гробах – С.Ч.) вошли в святый град и явились многим».
Какие же страсти упустил Марк! Какие события заметил Матфей! Но, к сожалению, хотя и маловато было тогда святых, Матфей не назвал ни одного имени воскресшего святого и явившегося многим.
Собственно, указанное самоубийство Иуды Искариота было практически позаимствовано из Ветхого Завета. Не так уж, чтобы один к одному, но по смыслу – то же. Сын царя Давида, Авессалом, поднял мятеж против отца. К мятежнику присоединился советник Давида Ахитофел. Ахитофел представил Авессалому план боевых действий, который был отклонён. Разработчик плана опечалился, возвратился домой, в Гило, и повесился (2 Цар. 17:23). Похоже. Самоубийство за унижение.
И тридцать сребреников с полем горчешника Матфей «ввинтил» для Иуды из Книги пророка Захарии (11:12,13) совсем даже без всякой аналогии: просто тридцать сребреников там – тридцать сребреников здесь; поле горчешника там – поле горчешника здесь. Тут им и место. Можно сослаться на авторитет, можно сказать, что, вот, сбылось пророчество-то! Это очень легко, во время написания какого-либо текста определённого направления взять практически любой ранее написанный текст того же направления и в новом тексте привести хотя бы примерно подобный пример. Только так оно и сбудется, и никак иначе. Ведь при повальной неграмотности населения можно писать что только ни взбредёт в голову, но взятое из прежних неприкасаемых книг. Можно и такую отсебятину вставить, что завянут уши, но назвать это сбывшимся пророчеством. Кто же из зомбированных сможет этому возразить?
Да и стремление Ирода избавиться от Иисуса в Его малолетнем возрасте совпадает с биографией Моисея, которого тоже хотел убить царь того времени, но Моисей спасся за границей, как и Иисус, тоже за границей – в Египте. Кстати, про Ирода придумано всё, не было в те времена массового убийства младенцев, хотя Ирод сам по себе и не подарок был.
А почему бы и не «ввинтить», если он, Матфей, самого себя, без зазрения совести, сделал учеником Иисуса?
Матфею, конечно, пришлось изрядно потрудиться, чтобы сгладить некоторые корявости у Марка, даже грубости в отношении Иисуса и Его поступков и указаний. По Марку отношение к Иисусу формируется совсем не такое, как этого требовалось бы. Это просматривается и в эпизоде, когда Иисус даёт разъяснения, кто Ему мать и братья (см. Мат. 12:46–50, Мар. 3:31–35), и в эпизоде с разъяснениями о том, что оставивший всё ради Него получит более, чем имел (см. Мар. 10:29,30, Мат. 19:29).
Очень показательны в этом отношении поправки Матфея (см. гл. 5) к «блаженствам», произнесённые Иисусом ранее и, надо полагать, несколько в другом смысле. «Блаженны нищие», говорил ранее Иисус. «Блаженны нищие духом», говорит сейчас Матфей. «Блаженны алчущие», говорил ранее Иисус. «Блаженны алчущие правды», говорит сейчас Матфей. Согласитесь, что это не одно и то же: нищий – и нищий духом; алчущий – и алчущий правды.
И ещё, очень важное. Матфей первым заложил догмат о Троице, использованный им при указаниях Иисуса своим ученикам (28:19):
«Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…»
Марк такого не произносил в своём труде. Следовательно, не слышал Марк таких слов и от Петра. И Лука не слышал о таком соединении Трёх в Одном. Уж Лука-то такого не пропустил бы. Можно полагать, что не читал Лука Евангелия от Матфея, когда писал своё, что дополнительно говорит о том, что Матфей написал своё Евангелие позже Луки. Ну, вполне возможно, что и одновременно, где-то в начале 70-х годов. Дальше-то пошло всё вместе с Троицей, а вот в Евангелии – без этого у Луки и обошлось. Не слышал и Иоанн, находившийся рядом с Иисусом, да и не воспользовался при написании своего Евангелия уже имевшимся в обиходе Евангелием от Матфея.
Немножко, с вашего разрешения, читатель, отвлекусь акцентированием внимания на Троицу. У В.Я.Тучкова («Русская книга людей» в разделе «Розановый сад») есть такая миниатюра:
«
Троица также прочно объединена элементами «Отец», «Сын», «Святой Дух», составляя неделимое Единое. И если, как и у В.Тучкова, хотя бы один из этих трёх неразрывных элементов изъять, то и остальным будет нечего делать. Кстати, Л.Н.Толстой говорил, что Троица – это многобожие, язычество, Бог – Один-Единственный, с чем церковь, понятно, не была согласна.
Евангелие от Луки. Это Евангелие было написано самим Лукой, когда он жил в Антиохийской общине. С первых строк оно разительно отличается от первых двух Евангелий. Оно написано в виде письма к какому-то Феофилу, которого так никто никогда и не узнал, что это был за человек. Да и был ли? Произошло это примерно в 80-е гг., во всяком случае – не раньше 70 г., уже после создания Евангелия от Марка, которое и составляет основу труда Луки, а также и Евангелия от Матфея, которого Лука при написании своего и в глаза, скорее всего, не видел. Некоторые считают, что Евангелие от Луки было написано в 62-63 годах. Да и «не скорее всего не видел», а точно не видел, поскольку он наверняка бы обратил своё внимание на «божественное» обращение Матфея в ученика Иисуса. Может быть, что и слышал о нём, но не смог достать почитать. А знал бы, то, конечно, почитал бы непосредственного свидетеля тех событий. Затруднения в этом можно объяснить, возможно, и тем, как указано выше, что Матфей и Лука практически одновременно писали свои благовествования, имея тот и другой подсказку в виде Евангелия от Марка. А всё остальное зависело от таланта каждого, что хорошо усматривается по их произведениям.
То, что Лука пользовался Евангелием Марка, следует из аналогии многих мест того и другого Евангелий. Кроме того, Лука расширил своё Евангелие, написав Деяния Апостолов. Собственно, Деяния являются логическим продолжением его Евангелия. В том и другом произведениях прослеживаются темы посланий апостола Павла, с которым сотрудничал Лука.
Лука более примирим к язычникам, к другим еретикам. В связи с этим и появляются соответствующие притчи нравственного характера о блудном сыне, о потерянной драхме, о добром самарянине и др. Лука проповедовал устами Иисуса прощение кающимся грешникам, а совсем даже не наказания за грех. Здесь же и приводится обращение одного из разбойников-убийц на Голгофе (23:39–43):
«Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».