И напоследок показал красочную картинку, на которой насаженная на вертел курица гриль доходила в печи до нужной кондиции.

Вот уж шишки на мою голову! Перестарался с воспитанием! Мой подопечный задергался в истерике и затрепетал от страха. От собственного ворота я его отцепил только через пять минут поглаживаний и мерных, успокаивающих разговоров. Все они сводились только к одному:

– Если хочешь сладко кушать, надо дядю Лайда слушать! Ну а коль мозгами слаб, будешь без хвоста и лап!

При попытках уложить страдальца в колыбель он пищал и царапался. А отголоски его ментальных посылов имели общий смысл: «Я больше так не буду!» В итоге он вновь укрепился у меня на левом плече и затих там в виде простого (ладно, пусть генеральского!) смиренного погона.

А я со вздохом вернулся к прерванному занятию. При этом размышлял: «Искры были. Причем намекающие на некий защитный фон вокруг «кирпича». То есть энергии там уже много. Почему на меня – ноль реакции? Что я делаю не так? Вроде сияние должно просматриваться… Ага! Малыша потянуло к штуковине «погреться»! Вот от этого и буду топтаться…»

То есть сразу попытался ощутить желаемое тепло. Перенастроил восприятие, напряг ночное зрение, совместил все это с контрастным восприятием аур, и… Сам чуть не опалил себе руки! Не поставь я попутно простейшую защиту – заживлял бы на себе волдыри ожогов. Потому что на этот раз молнии были на десять порядков жарче и колючей. На таких греться – пар кости сломит!

Но зато я рассмотрел структуру, разворачивая и изучая которую вскоре познал и способ определения уровня общей закачки. Он оказался удивительно хорош: не менее одной двадцатой возможного объема! А это, если сравнивать с моим резервуаром при его максимальном наполнении, раз в десять больше! От такого подарка судьбы грех отказываться.

Больше я ни капельки не сомневался, сразу же убрал аккумулятор с пересечения линий и присовокупил его к багажу, обязательному к переноске в мир Черепахи. Здесь его оставлять не было малейшего резона. И пусть я пока не мог «отливать» энергию для личного пользования, меня это не смущало. Какие наши годы? Выдастся свободная минутка, поколдую над слойпяткой более основательно. Там дел-то осталось всего ничего.

Вернулся к башне нашего отправления. Выгрузил всех и вся, кроме упорно держащегося за меня Алмаза. Затем отогнал Ласточку на иную башню, где ее аккумулятор будет в обязательном порядке подзаряжаться.

Вернулся к команде, и мы уже вместе с Леонидом стали распределять: кому, что и сколько. А потом со всем навешанным на нас барахлом стали репетировать нужные для перехода в иной мир шаги. Я особо следил, чтобы шаг был полный, твердый и уверенный. Мне только не хватало, чтобы кто-нибудь из «карапузов» куда в сторону свалился.

Кстати, по поводу «свалился», Леня больше, чем я, переживал. Все ему казалось, что портал не сработает и первый шагнувший упадет на площадь.

– Помнишь? Мы ведь раньше всегда первого ходока страховали веревками! – укорял он меня в моей бесшабашности. – А теперь почему прешься наобум?

– Человека с моим грузом никакие веревки не выдержат, – ворчал я в ответ.

– Давай тогда пошлем Цилхи первой. Она самая легкая, идет без багажа. Подумай. Что за спешка? Или мы торопимся на пожар?

– Не-е… Цилхи нечего идти первой. Мало ли что.

И вот чего, спрашивается, я так переживаю об этой козе? Почему мне не по себе?

Я и сам не понимал растущее во мне чувство тревоги. Словно мы куда-то неимоверно опаздываем. И чем дальше – тем больше. Или предчувствовал неприятности у кого-то из близких? Закрыл глаза, перебирая мысленно образы родителей, Веры и Катерины, Машки… А она тут при чем? Я почувствовал в себе злость и раздражение: бросила? Дала развод? Вот и пусть идет по банановой роще да шишки собирает! Нет там шишек? А вот пусть ищет!

Может, опасность вокруг нас? Пробрались в город неведомые враги? Или нечто летающее нас вот-вот атакует? Так ведь даже убиенные мною бирчуни ни разу через высокие стены не перелетали.

Ничего конкретно интуиция не шептала. Только в общем плане: «Пора! Не тяни!»

Маски мы давно сняли, чтобы они не мешали при тренировках. Поэтому сказанные вслух пяток последних предложений услышали все. Леня фыркнул: