Глава 6

По сравнению со сборной солянкой Кравдинской архитектуры, Гальсана была скучным однообразным городком. Жилые дома с большими участками, огороженными высокими заборами. Поближе к центру — ограды могли быть и каменными, и кирпичными. Кто победнее, на отшибе — заборы деревянные, из говна и палок. В прямом смысле. Деревянные плетни двухметровой высоты, обмазанные навозом почти до самого верха. Как хорошо, что мы сюда не в дождливый сезон приехали! Вонища, наверное, стоит неимоверная. И так-то запашок стоит специфичный такой, животноводческий по округе. Вот и выручила меня в очередной раз «сфера очищения», встроенная в наколенники.

Широкие улицы не были отделаны никакими тротуарами, и даже просто гравием не были присыпаны. Причина все та же. Обилие навоза кругом. И ни одной телеги, иначе бы в дождливый сезон тут вообще была полная каша, сравни болотной трясине. И причина обеих этих причин крылась вот в чем.

Шуяхи. Огромные мохнатые звери с широкими плоскими спинами, похожие на не брившуюся лет сто черепаху. Шесть мощных толстых лап, плоский короткий хвост, единственная функция у которого была исключительно декоративная — закрывать очко. Полтора-два метра высотой и столько же в ширину, в длину — чуточку больше. Густая блестящая серо-зеленая шерсть, большие удивленные глаза, круглые, как у мыши, уши, короткая тупая морда и широкая пасть с двумя торчащими вперед полуметровыми бивнями. Монстры эти были местным всем. Ездовой, грузовой и охотничий транспорт, источник молока, шерсти, бивней и мяса, сторожевые собачки, строительные бульдозеры, а также нескончаемая навозная фабрика.

О внешнем облике самих домов было сложно однозначно судить, поскольку двухэтажные строения показались только уже ближе к центру. Темные черепичные крыши с загнутыми внутрь краями. Как у молодого мухомора, или сыроежки. Материал — хер его знает какой. Все тем же навозом снаружи все обмазано до самых крыш. Окна в домах побогаче матовым молочным стеклом заделаны. Победнее, как я в одних открытых воротах увидел кусок стены — какой-то непрозрачной белесой пленкой.

Как пояснил мне Леха, пленка эта оказалась выделанными кишками шуяхов. Вообще, тут очень любят этих животинок, используя их везде, где только можно. Достаточно умные, они легко поддаются дрессировке даже безо всяких систем. Добрые, послушные для своих, в тоже самое время они были настоящими монстрами для чужаков. Ну, и само собой, они были травоядными, иначе такую тушку было бы очень трудно прокормить.

А еще с их помощью местные производили достаточно прочные стройматериалы. Неподалеку от Гальсаны находилось все необходимое для производства цемента, и они в полной мере освоили этот строительный материал. Да, этот материал имел немного иной состав, нежели на моей родине. Да, по своим свойствам он уступал технологичному цементу, хотя тоже был достаточно прочным. Но зато он проявил необычайные свойства в соединении с навозом шуяхов. Благодаря какому-то особому составу их говна, оно образовывало с местным цементом быстросхватывающийся состав, который после полного высушивания просто на солнце обретал прочность хорошего такого бетона, терял при этом запах, имея при всем при этом плотность мешка с соломой. Местные лепили из этой смеси прямоугольные блоки. Кто победнее и не мог купить цемента, или не хотел с этим возиться — продавал свой навоз за копейки более предприимчивым соседям. Но в общем и целом, это был основной источник дохода местных. Говноблоки пользовались, оказывается, большим спросом даже за пределами этих земель. И это — не смотря на Небаррскую особенность культурной изоляции разных регионов друг от друга. Когда речь шла о легком и дешевом стройматериале, можно было этим и пожертвовать.

После говнобетонной промышленности шла охота. Окрестные тропические леса кишели живностью, обладавшей различными по ценности ресурсами. Торговля шкурами, мясом с прочими запчастями и живыми дикими зверьми шла на ура. И последнее порождало третий основной источник доходов местного бюджета.

Дрессировка животных, а также разведение редких видов различных ценных существ. Сама Гальсана была столицей обширных территорий, и в многочисленных ее провинциях занимались разведением разных зверей. В одних, скажем, банальные лошади. А в соседней деревне могли разводить виверн. Ну, это такие недодраконы. У дракона четыре лапы и крылья на спине, а у этих — крылья вместо передних лап, как у летучих мышей. И мозгов, как у ящерицы. И огнем дышат, только если ей уровень хорошо апнуть и способку такую развить. В общем, зверек редкий и дорогой. Одну в год продал — остальное время на эти бабки живешь.

Именно поэтому Гальсана и была местом встречи всех уважающих себя знаменитых охотников и дрессировщиков этого материка (а с учетом изолированности двух других материков — считай — мировым центром). Раз в год тут проводится фестиваль, на котором происходит торговля живностью, дикой и уже прирученной, участники обмениваются теоретическим и практическим опытом, проводят учебные бои, а завершается это все большим турниром, главной целью которого является не столько битва ради битвы, а в большей степени демонстрация дрессировщицкого искусства.

И вот сейчас мы стояли в небольшой комнатке городского секретаря, освещаемой тусклым магическим светляком, и смотрели, как он потихоньку прибирает рабочее место.

— Еще раз повторяю. — вздохнул седой, чуть полноватый старикан в солидном темно-синем халате с внушительными подкладками на плечах. — Мой рабочий день уже закончен, а значит — и регистрация участников на турнир тоже. За переработки мне никто не платит.

— Ладно, мы пойдем. — с некоторой грустью в голосе, развернувшись, направился было к выходу Леха.

— Вот вроде человек с высшим образованием. Как ты только с таким образом мышления завкафом то стал? Да еще и на нашей родине. — покачал я головой, под локоть останавливая порывистого паладина. — А сколько стоит ваша переработка, уважаемый? И сама регистрация, пусть даже в неурочное время.

— Мое рабочее время стоит пять медных монет в час. — с хитрой улыбкой и даже какой-то гордостью ответил секретарь. — А значит, переработка вам обойдется, по нашим законам, за десятикратную стоимость, в половину серебряного, за один час моей задержки. Регистрация на турнир — два медяка и десять очков опыта с человека. Желаете воспользоваться услугой, или я пошел? Если да, то монеты вперед.

— Желаем. — пожал я плечами, не став торговаться и синтезируя в кулаке один золотой. Протянув монету старикану, я поинтересовался. — А как это — десять очков опыта?

— Очень просто. — ответил секретарь, вставив в глаз какой-то странный синий монокль, через который он принялся разглядывать монету. — С баланса вашей души списывается десять очков опыта на кристалл фонда. После победы сотня этих очков достается победителю в выбранной дисциплине, а остальное делится между занявшими четыре последующих места. За второе — половина остатков фонда, за третье — четверть, и оставшаяся четверть делится на четвертое и пятое. Кто из вас будет регистрироваться и в какой дисциплине.

— У кого-то есть питомцы и желание принять участие? — оглядел я монстродеров, среди которых зверек был только у мелкой. Да и то — арахнид.

— Я желаю! — воскликнула Миюффт с сидящим на плече Шихичи и подбежала поближе к старикану. — А какие дисциплины в турнире есть?