— Ты поверишь мне, когда я скажу, что мы не ляжем в постель, пока тебе не станет лучше?

Вэл пожимает плечами, и я двигаюсь к ней, пока мне не удаётся заглянуть ей в глаза, наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я не люблю ложь. В первую очередь это меня в тебе и подкупило. Пока ты честна со мной, я буду честен с тобой. Скажи мне, что ты поняла.

Вэл аккуратно прочищает пострадавшее горло.

— Я поняла, — шепчет она.

Я поднимаю её подбородок, чтобы взглянуть в большие оленьи глаза, и ищу в них убеждения, которые я увидел на вечеринке той ночью. Те убеждения, которые я увидел в её взгляде, когда Вэл пришла ко мне за помощью.

— У меня нет причин лгать тебе. Поверь, я обязательно затащу тебя в постель, просто не сейчас.

Она кивает, и я принимаю на веру слова Вэл о том, что она мне верит. Что ещё я могу сделать? Я отпускаю её подбородок и проверяю состояние бинтов. Всё на своих местах, и дышать становится немного легче.

— Мы поставили тебе капельницу из-за истощения. Если хочешь, я могу её убрать.

Вэл вновь кивает, на этот раз более решительно. Я поднимаюсь и хватаю спиртовые салфетки и пластырь. Я столько раз ставил капельницы, и несколько из них самому себе, что убрать её не составит труда. Вэл даже не вздрагивает, когда я протираю крохотную дырочку на её руке и перевязываю её.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, желая отвлечься на что-то, помимо её кремово-розовых бёдер.

— Нормально. Но мне немного не по себе. Я хочу принять душ.

— Я мыл тебя несколько раз губкой, но будет здорово принять ванну. Сейчас у тебя нет открытых ран, и, если ты добавишь в воду немного английской соли, это поможет свести некоторые синяки.

Я поднимаю глаза и вижу, что она улыбается. Ни лукавства, ни подвоха — ничего, помимо чистого света. И, чёрт возьми, как же мне хочется овладеть ею.

— Откуда ты это знаешь о ваннах?

— Ты пришла в казино, когда у нас был бой. Ты слишком юна, чтобы знать, что когда-то я тоже участвовал в боях. Мой отец думал, что это поможет мне стать сильнее. — Вэл вскидывает брови, услышав это, и внимательно вглядывается в мои плечи и руки. — Я тогда был совсем ребенком. Тогда я ещё не занимался троеборьем и не начал расти как следует.

Я фиксирую капельницу, а затем обхожу кровать, чтобы поднять её на руки. Вэл обвивает мою шею руками. Бинты царапают мою кожу, но меня это не волнует, ведь её тело так сильно прижимается к моему.

Вэл весит всего ничего, когда я несу её в ванную, и я беспокоюсь, что она не сможет справиться со мной. Я не откажусь от неё, но мне придётся быть нежным и осторожным с ней, чтобы не навредить. Даже больше обычного.

Я мягко опускаю Вэл на мраморный бортик ванны и включаю воду. Затем достаю соль, высыпаю её в ванну и поворачиваюсь к Вэл. Её щёки розовеют, и я понимаю, что она смущена.

Я отвожу её дрожащие пальцы в сторону, затем быстро расстёгиваю пуговицы и снимаю рубашку с её плеч. С такой же отдачей, несмотря на упирающийся в ширинку стояк, я аккуратно снимаю бинты с её запястий и лодыжек, кожа на них всё ещё ярко-розовая. Синяки от верёвок остужают жар в моей крови настолько, что я могу взглянуть на неё.