Ещё один вариант — полиция. Но после того случая, когда мой отец пригласил начальника полиции на ужин, и они провели несколько часов за беседой, я вычеркнула этот вариант.

Роуз неоднократно предлагала мне самой убить его. Мой отец не позволил бы мне попасть в тюрьму, поскольку это запятнает его имя и привлечёт к нему пристальное внимание. У меня просто не хватит смелости сказать ей, что я недостаточно сильна для этого, в то время как моя лучшая подруга так много пережила, оставаясь здесь со мной, когда всё, чего ей хочется, — это сбежать.

Знаю, что она остаётся, потому что любит меня. А я остаюсь, потому что во мне всё ещё теплится надежда на то, что мой отец вновь станет тем любящим и заботливым человеком, которым он был до того, как мы потеряли маму.

После её смерти всё изменилось, всё, и теперь я просыпаюсь по ночам и вижу мёртвые глаза женщины, которую он застрелил на улице через несколько недель после смерти мамы. Мне пришлось смотреть, как умирает моя мать, а потом наблюдать, как умирает и эта женщина, которая выглядела ненамного старше моей матери. Я смотрела, как её кровь смешивается с дождем, утекая в канализацию, пока отец не оттащил меня.

Мне страшно смотреть на пистолеты и ножи, на любой вид оружия, которое приносят сюда с собой коллеги отца. Когда Сэл понял мой страх перед оружием, ему начало нравиться прижимать его к моему лицу, чтобы привлечь мое внимание. И, хуже того, к лицу Роуз.

Я уже хочу уйти и спрятаться в своей комнате наедине со своими демонами, когда слышу приглушённый стон из-за двери, примыкающей к кабинету отца. Замерев на месте, я жду и прислушиваюсь ещё несколько секунд, пока это не повторяется вновь. Определенно мужской стон. Я сейчас застукаю двух сотрудников, занимающихся сексом?

Лучше уж я, чем наша кухарка, иначе их обоих уволили бы. Я подкрепляю свои доводы тем, что они должны вернуться к работе, чтобы избежать неприятностей. Затем я открываю дверь и моргаю, пытаясь понять, что происходит.

Это не сотрудники.

Это Сэл.

И Роуз.

Она прижата к краю стола, за которым Сэл работает с моим отцом. Её юбка сбивается вокруг её бедер, в то время как Сэл вколачивается в неё сзади.

Я не ревную. Боже, да я ни за что на свете не буду ревновать, если кто-то захочет увести его у меня. Но я смотрю не на него. А на неё. В её глазах застыл мёртвый взгляд, как у той женщины в аллее. Как у моей матери. С одним отличием — она дышит, даже двигается. Сопротивляется. Она сопротивляется.

Теперь всё ясно, как божий день, и я начинаю двигаться раньше, чем успеваю подумать. Мой кулак врезается в щёку Сэла, и он отскакивает, пока по моей руке распространяется боль. Но это выбивает его из колеи настолько, что он отпускает Роуз, и она слезает со стола и встаёт позади меня. Она на фут выше, но мне плевать. Я готова разорвать его своими зубами, если придётся, чтобы защитить её.

— Какого хрена ты творишь? — требую я. — Не можешь трахнуть меня, поэтому насилуешь мою кузину?

Он сверкает глазами, заправляя член обратно в брюки, а затем делает угрожающий шаг вперёд.

— Она хотела этого. И твой отец разрешил нам, так что давай, пойди и скажи ему, что застукала нас. Ему похер.

Сэл ощупывает кожу на своей щеке и делает ещё один шаг ко мне. Я остаюсь на месте и развожу руки в стороны, чтобы не дать ему увидеть Роуз.

— Тронешь её ещё раз, и я убью тебя.

Он смеётся над моими словами. Громко хохочет и начинает кружиться по комнате, словно всё это шутка.

— Ты, крошка Валентина, думаешь, что сможешь убить меня? — Его лицо становится серьёзным, и он достаёт чёрный пистолет из кобуры. — Как ты сделаешь это, если даже не можешь толком взглянуть на оружие?