Джорджио сидел в гостиной и работал с ноутбуком.

— Какого черта? Что происходит? — возмутился он.

— Синьор Джорджио Мозер, вы арестованы, — сказал инспектор. — В наручники его.

— Арестован? За что? На каком основании? Эй, погодите!

— Сопротивление при аресте — не очень умно в вашем положении, — предупредил Гедина. — Зачтется как оскорбление представителя закона при исполнении.

Джорджио позволил надеть на себя наручники, потом повторил вопрос:

— Будьте добры, объясните, за что меня арестовали? По какому обвинению?

— Зачитать вам весь список? — Гедина сардонически улыбнулся. — Лжесвидетельство, введение в заблуждение властей, препятствие следствию, подделка доказательств, похищение и удержание человека в неволе, сексуальные домогательства и, наконец, убийство — последнее в списке, но не последнее по значению. Вы обвиняетесь в преступлениях первой степени тяжести, а также как соучастник до и после факта их совершения. Вам светит пожизненный срок без права на помилование. Есть еще вопросы?

Джорджио ошарашенно рухнул в кресло.

— Посидите, — сказал Гедина, — заодно все обдумайте, а мы займемся осмотром.

Пока полицейские обыскивали номер, Галлорини приглядывал за Джорджио.

Номер оказался большим и хорошо обставленным. Барон прилично платил своему секретарю. Гедина и его люди перерыли все ящики стола, шкафы, книги, конфисковали документы, компьютерные диски и прочее. У Джорджио было время обдумать ситуацию. Обвинение в убийстве — самое нелепое из всего списка преступлений. Он никогда в жизни никого не убивал. Все обвинения выглядели неоправданными, несправедливыми, но барон, приказав похитить Орсину, предупреждал, что это может произойти.

— Джорджио, — сказал он тогда, — суть обряда посвящения в том, что ты не должен задавать вопросов, даже в уме. Обывателю твое задание покажется абсурдным и аморальным, но ты не в состоянии увидеть глубинное значение событий. Например, рыцари-тамплиеры при посвящении плевали на распятие и топтали его, а потом засовывали язык козлу в анус. Ты бы пошел на такое?

— Да, если бы то было истинным посвящением, — ответил Джорджио, сморщившись.

— Времена изменились, а вместе с ними и обряды. Но принцип остался прежним. Безропотным послушанием ты пробудишь свое безличное «я». Помни, Джорджио: ты пробудишь в венах кровь касты воинов.

Похищение труда не составило: подсыпать Орсине в кофе снотворное, усадить ее в машину и передать Бхаскару и Соме, которые ждали в небольшом доке неподалеку. Звонок с требованием выкупа выглядел шуткой, но Джорджио пришлось напрячь воображение. Настоящее испытание началось только сейчас.

Закованный в наручники Джорджио вынырнул из омута воспоминаний. Галлорини не сводил с него глаз. Сейчас Гедина закончит обыск и отвезет Джорджио в полицейское управление. Сумеет ли он убедить магистрата и судью поместить Джорджио под предварительный арест? Где доказательства? Их нет, даже косвенных. После возмутительного задержания Макферсона ни один судья не согласится поместить под стражу Джорджио, особенно по тому же самому делу. Пресса достаточно унизила суд Больцано, выставив его на посмешище в мире юриспруденции. Ни один суд не захочет повторить его судьбу.

А не припас ли инспектор туз в рукаве? Может быть, баронесса ему что-нибудь рассказала? Нет, полиции она не доверилась бы — ей хорошо известен нрав барона. Печально, но придется с ней разобраться. Впрочем, это дело барона.

Джорджио был матерым игроком в покер, знал, когда нужно блефовать, и умел это делать, а потому выигрывал чаще, чем проигрывал. Гедина блефовал, но, как и любой новичок, перестарался. Выбить дверь, заковать Джорджио в наручники, предъявить нелепые и ненужные обвинения… Нет, заключил Джорджио, все это отчаянный блеф.

Вернулся Гедина, собрав вещи для конфискации. Пора было уходить, но Джорджио оставался на месте.