Блин, это плохо. Напугаем своим вторжением…

– Миша, я сам с ним пообщаюсь. Ты домой езжай, – попытался отец строго заговорить.

– Я иду с тобой. Папа, я уже давно вырос и привык сам решать свои проблемы.

– С Лютым у нас старые счеты, пора его на место поставить. Ты не переживай, за вас, дети, я ему все скажу – и как надо. Он у меня за ваше здоровье ежечасно молиться будет и даже не помыслит о том, чтобы вред причинить.

– Не собираюсь я за тобой прятаться, пап. Я на его дочери женюсь, пусть он это от меня услышит.

– Тогда жди. Сначала я с ним пообщаюсь.

Лютый был бы не Лютым, если бы сразу позволил нам пройти в дом. Минут тридцать мурыжил нас у ворот. Я Маше позвонил и предупредил, чтобы вещи собирала и не боялась: мы ее заберем. Подъехал Егор, но и его охрана сразу не пропустила.

– Не узнали тебя? – подшучивал над другом, когда его попросили подождать.

– Нашли?

– Нашли. У Тухачева и отчет сохранился. Заключение по гильзе и пальцам.

– Надо было сначала Машу ко мне на квартиру переправить. Сейчас отец в позу встанет и не отпустит ее.

– Отпустит. Не захочет с отцом связываться, – я приблизительно представлял, как сложится их разговор.

– Надеюсь, у вас ума хватило ствол сюда не привозить?

– Отец его на работе в сейф положил. Здесь только копия отчета и фотографии оружия, – не стал я Егору говорить, что никуда мы не заезжали. Он не предаст, в этом я уверен, но будет бурчать, что неосмотрительно поступаем.

– Проходите. Борис Александрович ждет вас, – вышел к нам начальник лютаевской охраны.

– Мне тоже можно войти, Влад? Или до сих пор не узнали? – сыронизировал Егор и первым ступил во двор.

– Меня в чем-то подозревают? – стоя на крыльце, спросил Лютый, когда мы приблизились.

– В убийстве Усманова. Директора рынка…

– Усманов… Не помню такого, – мотал он головой, но улыбка с его губ пропала.

– Так я напомню, – произнес отец. – Где мы можем поговорить?