— Вы врёте, — Инна впилась взглядом в мои глаза, проникая вглубь сознания, обнажая душу.

— И почему ты так решила? — пытаясь держаться непринужденно, проговорила я. Но сама предательски начала трепетать от нарастающего внутри страха.

— Мы знакомы с вами давно. В вас тогда уже было много боли, но обычно через время человек испытывает радость. Я жду с нетерпением того момента, когда вы испытаете чувство радости. На фоне такой боли, это должно стать мощным чувством. И тогда я смогу… — девочка осеклась. — Не обращайте внимание. Я читала одну книгу, и там такое было написано. И я почему-то сразу подумала про вас.

— У меня всё в порядке! Не придумывай! — с фальшивой улыбкой отчеканила каждое слово. Внутри стало не по себе. Мерзко и ужасно. Но это чувство показывать девочке нельзя. Я не смела показывать необоснованный страх ребёнку, который набрался какой-то мистической ерунды.

— Простите… я не то сболтнула. И мама из-за этого ругается. Возьму без спроса у неё книжки… начитаюсь, и иногда такое получается. Сболтнула и не подумала, что сболтнула, — Инна состроила милую мордашку.

— Ничего страшного. Я в твоем возрасте тоже не те книги читала. Инна тебя, наверное, потеряла уже Светлана Ивановна. Скоро урок кончится, и она может позвонить твоим родителям и расстроить их. Ты же этого не хочешь? — вкрадчиво проговорила, сощурив глаза.

— Да, вы правы, Лара Сергеевна, — соскочила Инна и выбежала из класса.

Я звучно выдохнула и обмякла на стуле:

— Всё-таки есть что-то пугающее в этой девчонке, — прошептала себе под нос и захлопнула книгу, которая с самого утра лежала раскрытой на столе.

В класс зашла Светлана. В брюках и в бежевом свитере. Отношение после смерти Алексея ко мне она изменила в корне. И сама стала пресекать нелепые слухи. Можно сказать, что мы сдружились.

— Ты Инну не видела? — обратилась она ко мне.

— Видела. Сидела тут у меня, а потом я отправила к тебе.

— Ну, всё ясно. Ко мне она так и не дошла. Что за трудный ребенок?! Представляешь, пробовала до родителей дозвониться, а они не отвечают. Странные какие-то.

— Да, — кивнула в ответ.

— А ты чего такая бледная?

— Не знаю, как и сказать. Похоже, Инна и меня пугает. Иногда она говорит такие вещи, что и не знаю, что думать, и как реагировать на них. Ей тринадцать?

— Селезнёва Инна. Тринадцать лет. Меня она тоже пугает. Да и мама у неё такая же, — честно призналась Света. — Слушай, а что она тебе сказала? Может получиться дозвонится до родителей, скажу им, чтобы дочь взрослых вопросами неуместными не доставала.

— Не надо, — я поднялась со стула. — Ты домой?

— Да, — кивнула она.

— Пойдём вместе?