И именно поэтому в теплице и народу трудится куда больше. И работа у них… Да – тяжелей. Это Валд видел сам, и уже не роптал, когда приходилось ворочать деревянными лопатками и руками тёмно-вонючую дрожжевую массу в огромных чанах из нержавейки.

Вот именно этим ему и пришлось заняться, как только пристроил опорожнённый бак из-под нечистот на место: под туалет. Завтра с утра можно будет поспать подольше. Потому что завтра – очередь Сондре вывозить двадцать литров нечистот на Ферму, где рабы-бобары разольют этот, и остальные баки из всех домов, или предприятий, в очередной отсек бетонированного многосекционного крытого и утепленного бассейна.

А из готовой секции, с перегнившим, и обработанным калифорнийскими дождевыми червями компостом, толпа юных помощников-учеников Главного Агронома повезёт этот компост в Теплицу – уже на десятках тележек.

Во время работы у Валда не было ни желания, ни возможности общаться с братьями, занимавшимися тем же, чем и он – месившими и вываливавшими готовую массу на разделочный стол. Где в формы её запихивали уже Аристарх и Василий.

Василий, помнящий ещё те времена, когда у Общины ещё оставались запасы зерна, как всегда сопел изуродованной ноздрёй. Аристарх близоруко щурился. Весами для дозировки они не пользовались почти никогда – разве что дрожжевая масса из подземелий приходила другой консистенции, ещё не испытанной. Однако упрекнуть их в нарушении Правил Валд не мог: не было случая, чтоб при оценке веса порции буханки кто-то из ветеранов ошибся!

Ближе к обеду, когда они закончили с утренней партией, и Валд очищал испачканные по локоть присохшей почти намертво коркой руки, и мыл их под скупыми струями воды из резервуаров, Хольм позволил себе, цикнув зубом, всё же прокомментировать события утра:

– Проклятье! Так и не постреляли.

Валд покосился на скривившуюся физиономию Сондре, но всё равно сказал:

– А я рад, что не постреляли. Хорошо, что они не добрались до берега – всё-таки экономия патронов! А то мало ли сколько лет нам ещё отбиваться…

– Молодец! Мыслишь стратегически! – это подошёл, вытирая уже вымытые руки о белый фартук, Аристарх, похлопавший Валда по плечу, – Вот! Учитесь трезвому подходу, братаны! Чем с меньшими усилиями и затратами мы справимся с врагами, тем больше шансов у Общины на выживание. А то неизвестно, когда ещё полковник решит снарядить новую экспедицию на континент за патронами. Да и снарядов, если честно, осталось лишь лет на семь-восемь… Ну, это – при нынешних темпах стрельбы. Так что ясно, насколько мы зависим от точности канониров?

– Так точно, господин лейтенант!

– Да, господин лейтенант!

– Ясно, господин главный Пекарь! – по тому, как кто из помощников-учеников отвечал, начальник Пекарни наверняка мог составить мнение об их характерах точнее, чем даже по поведению. И Валд знал, что такое мнение у Аристарха уже есть. Недаром же он поручает каждому – разную работу.

Но будет это – только после обеда. Потому что с утра забота у всей Пекарни – одна. Приготовить еду на день на всю Колонию Лонгйяра.

И важней этой работы, и правда – нет!

Вечером Валд еле дотащил ноги до дома.

Всё-таки, что ни говори, а нервотрепка от боевой тревога не проходит бесследно…

Поднимаясь к себе на второй этаж двухэтажного утеплённого блока-барака, кусал губы. Нет, он, конечно, не видел, как поработала группа зачистки, но догадаться… Вот уж где он точно никогда служить не согласится. (Хотя – настанет срок службы, и – кто его будет спрашивать?!..)

Мать, уже забравшая Лизу из яслей, как раз заваривала чай – вернее, уже заварила, залив жалкие толчёные листочки заварки кипятком из общественного титана в коридоре, а сейчас мешала ложечкой: чтоб пахнущее смородиной, чабрецом, и, почему-то – клевером, варево хотя бы цвет приобрело. Про настоящую «заварку» они уже и думать забыли: хорошо хоть, травяной чай позволяет предохраниться от той же цинги. Да и пьёшь всё же не пустой кипяток.

Валд кивнул матери и Лизочке: