Во-первых – про то, что нас – ну, вернее – далёких Предков – разделило.

Как тебе уже рассказал Док Престон (да, я, разумеется, в курсе вашей беседы! На то я и Главнокомандующий! И это я приказал пока не трогать тебя. Я ждал. Твоего прихода!), воспитанием младенцев занимались взрослые клоны тех же доноров.

С них-то всё и началось. Примерно на сороковой год заселения, когда пожилым предкам уже перевалило за семьдесят, встал вопрос: где хоронить умерших, и – как.

Кое-кто настаивал на кремации, и развеивании пепла над просторами, так сказать, новой Родины… Чтобы не занимать хотя бы в первые, напряжённые годы, мысли и время колонистов излишними думами о смерти и умерших, и разными длительными обрядами – поминки, похороны, установка памятников… И всякое такое. Ведь эти пожилые… Воспитатели и Наставники не являлись нашими Родителями в прямом смысле этого слова…

Другая часть колонистов предлагала организовать традиционные, как на Земле, кладбища. С соблюдением. Н-да. Чтобы можно было всегда прийти на могилы Воспитателей, Наставников и старых друзей – почтить память, помолиться, подумать.

Мы, как ты, наверное, догадался, выступали за сжигание. Да и сейчас мы используем наших умерших ты знаешь как – рационально. Когда Исследовательский Отдел порекомендовал не тратить зря и горючее, и столь ценную органику, мы перестроились. Прецеденты, кстати, тоже нашлись в Истории – в каком-то из фильмов…

То есть теперь мы перерабатываем трупы с помощью бактерий там, в ёмкостях, и затем, с помощью червей – в компост, наряду с… отходами нашей жизнедеятельности. Чтобы потом всё возродилось и могло быть использовано в пищу: в виде свежих овощей и грибковой массы.

Противники наши, насколько я знаю из допросов пленных, сейчас (ну, во-всяком случае, минимум последние сто лет!) поступают точно так же. Правда, они пытались какое-то время хоронить своих умерших и убитых, по-старинке, в земле. Но скоро тоже поняли, что это выводит из кругооборота значительную часть полезной органической массы. И занимает очень много полезного, пахотного, и другого, пространства…

Так что сейчас у нас абсолютно точно нет никаких принципиальных причин для Войны. Во-всяком случае, первоначальные причины исчезли.

Однако Война продолжается.

И это несмотря на то, что высшее Руководство, разумеется, в курсе того, что мы – по-сути одинаковы во всём. – Генерал снова постучал ногтем по книжечке, – Кроме вопроса о способе похорон. Который сейчас решён, как я и сказал… Вынужденно одинаково. Рационалистически. Эффективно.

И мы уже делали… Две попытки вступить в переговоры.

Один раз – восемьдесят два, другой – тридцать шесть лет назад. Переговоры окончились неудачно. Протоколы есть в секретных материалах Архива Руководства. Он, кстати, хранится у меня – в спальне. – генерал чуть кивнул в сторону двери в торце кабинета. После чего опустил глаза к полу, и замолчал.

Мэлт осмелился нарушить затянувшуюся паузу:

– Господин Генерал! Но почему?! Почему они не согласны на Мир? Ведь… Сами теперь – как мы!.. И делить, вроде… Нечего?!

– Нет, Мэлт, не совсем так.

Они заявили, что если даже мы заключим Пакт о ненападении, поделим планету, и начнём её освоение, они от своих убеждений не отступят! Дескать, люди достойны погребения, как это было заведено там, на прародине, и они не нарушат Заветов, и т.д… Да и нам сжигать или как-то по другому поступать с почившими не позволят – иначе «порвётся связь времён» и что-то там ещё… (Вся эта громкая риторика и бессмысленная демагогия записаны там, в Протоколах!).

То есть – снова война. Но теперь – в куда большем, планетарном, масштабе! На это уже не согласились мы. Зачем, как говорится, оставлять вражескую засаду, пусть и идейную, в собственном тылу? Ну, в переносном, конечно, смысле…

Мэлт кивнул – он вполне понял. Но спросил о другом:

– Господин Командующий… А у них такие документы, – он указал на книжечку, – есть? Где однозначно говорилось бы, что…