Я ловлю ее прежде, чем она падает на землю, чувство вины сжимает мою грудь.

Она задыхается, ее голос испуганно прерывается, и этот звук пронзает мое сердце.

— Амелия? — Шепчу я, баюкая ее голову у себя на коленях.

Блядь. Блядь. Блядь.

Она скулит, и этот звук заставляет моего Альфу взвыть.

— Милая, послушай, — шепчу я. — Пожалуйста. Пожалуйста, поговори со мной.

Я слишком сильно надавил на нее, и из-за этого я ублюдок.

Ее ногти впиваются в мои предплечья, пока она пытается заговорить. — Со мной все будет в порядке, — выдавливает она сквозь стиснутые зубы. — Это случалось раньше.

Я держу ее, пока это проходит.

Это длилось не больше минуты, но кажется, что прошла вечность.

Когда ее перестает трясти, она падает мне на колени, ее глаза сияют в моих. Вокруг них танцуют золотые искорки, и я снова очарован ее красотой.

— Вот что происходит, Джейкоб, — тихо признается она. — Я… я больна.

Я глажу ее по волосам, пока мы сидим на полу. — Теперь ты знаешь, — пристыженно бормочет она.

— Расскажи мне еще, — настаиваю я, решив заставить ее говорить дальше.

Я мог бы слушать звук ее голоса всю оставшуюся свою гребаную жизнь.

Она закрывает глаза и вздыхает, смирившись. — С тех пор, как я была Бетой, — признается она. — Они не знают, что со мной не так. Сегодня это головная боль, а на следующий день — обморок.

Она отворачивается от меня, и я поднимаю ее на руки. Я зарываюсь лицом в ее волосы, вдыхая ее тонкий аромат, опьяненный.

— Мне не нужна твоя жалость, — наконец бормочет она.

— И я тебе ее не дам, — быстро говорю я. — Все, что угодно, но только не это. Никогда. Я клянусь тебе.

Я видел выражение лиц моих братьев, когда они понимали, что мне, вероятно, не сравниться с Омегой. Что мне суждено быть одному.