Он представил, как через пяток минут из-за навала выкатится только одна тачка, а когда хватятся второго возчика, он уже будет глубоко в грязи…

— Помолиться дадите? — хрипло спросил он, чувствуя себя уже наполовину мертвецом: словно загипнотизированный, он смотрел в немигающие глаза Крысолова, чувствуя, как по спине сбегают струйки холодного пота.

— О чем вы, Алексей Кондратьевич? — мелькнуло на миг в змеиных глазах непонимание. — А-а-а… Нет, что вы: я пришел сюда вовсе не для того, чтобы вас убивать.

Бывший атаман почувствовал, как сердце пропустило удар.

— Но…

— Вы сами выбрали свой путь, равно как и те люди, что ушли с вами. Мы совсем недавно узнали о том, что вы выжили, а до этого скорбели и о вас, и об остальных погибших.

— Разве красные не добрались до Новой России?

— Нет, среди ушедших не оказалось предателей. Нам повезло. Но у нас мало времени, Алексей Кондратьевич, — из-за глиняного бугра уже доносился скрип приближающейся тачки. — Я хочу предложить вам такой план…

— Мне кажется, что из этого ничего не выйдет.

Несколько «врагов народа» собрались в укромном месте возле склада шанцевого инструмента — по крайней мере, тут была гарантия отсутствия посторонних ушей. Похвастаться большим числом «политические» не могли — основной контингент заключенных составляли уголовники или те же «враги народа» иного ранга: кулаки, проштрафившиеся совслужащие, просто случайные люди, угодившие под каток репрессий… Довольно много было «иностранцев» — жителей Прибалтики, Польши, Румынии, Финляндии, оказавшихся на территориях, освобожденных Красной Армией в позапрошлом году. Эти держались особняком, разбиваясь по землячествам, и не особенно контактировали ни с одной из остальных групп. Так что положиться в готовящемся восстании можно было лишь на два-три десятка человек.

А восстание нужно было поднять. Необходимо. Иначе, даже если нападение извне состоится глубокой ночью, без жертв среди людей Крысолова не обойдется. Собаку съевшие на охране зеков, бойцы НКВД сориентируются очень быстро, а у них, как ни крути, огневое преимущество — пулеметы на вышках и недавно появившаяся новинка — пистолет-пулеметы. Против их плотного огня шашки и винтовки проигрывают однозначно. Конечно, будь в распоряжении Крысолова в достаточном количестве пластуны — охрану можно было бы вырезать без шума, но почти всех старых бойцов Алексей тогда увел с собой. И всех до одного положил…

— Ничего не выйдет, — повторил худощавый лысоватый человек средних лет, сидящий напротив Алексея, и поправил очки в металлической, скрученной проволочкой оправе, делающие его похожим на бухгалтера.

— Это почему еще? — вскинулся Чернобров.

— Да шансов у нас мало, Егор Михайлович, — согласился с «бухгалтером» Коренных. — Но что-то все равно нужно предпринять. Нас хотят освободить во что бы это ни стало. И нужно, чтобы с той стороны было как можно меньше жертв.

— Ну да, — поддержал Тарас. — Хороши же мы будем, если отсидимся по баракам, когда те на пулеметы попрут!

— Нас слишком мало, — покачал головой «бухгалтер». — И мы безоружны. Серьезной угрозы охране мы представлять не можем. Нас спокойно перебьют, как в тире, а потом так же спокойно перестреляют нападающих. Вы видели в деле ППД,[31] Алексей Кондратьевич?

— Не довелось, — покачал головой Алексей. — В мое время таких еще не было.

— Я видел, — буркнул Чернобров, нахохлившись. — Они к нам в дивизию поступили как раз перед… Серьезная штука. Семьдесят патронов.

— Семьдесят? — изумился казак. — А на вид не скажешь.

— Семьдесят один, — поправил худощавый.