Обед получился скомканным и сжатым, настолько всем хотелось отправиться к зоне отторжения, посмотреть на наш переход, а там глядишь, и самому оказаться в черте древней столицы. Как оно получится, мы только предполагали, но лично я экипировался по максимуму. Даже сам намеревался сегодня осмотреться на окраинах города. Глядя на меня, и остальные собирались как в дальний боевой рейд.

Поверхность мне и Алмазу никаких преград больше не чинила, так что наступил следующий этап: перенос через зону первого усыплённого пассажира. И как ни требовала, как ни обижалась на мой отказ Вайлиада, первым я перенёс своего лучшего друга. Причём всё прошло легко, даже как-то до обидного просто.

На другой стороне разбудил Найдёнова.

– Всё, что ли? – озирался он с полным недоумением. – И ничего у меня не болит…

На что малой предположил с недовольством:

– Наверное, у тебя нервная система слишком упрощённая? – и я пояснил:

– Совершенно верно, в мозгу всего лишь одна извилина.

Леонид сразу догадался, в чём дело:

– Хорош завидовать! Лучше я попробую, могу ли теперь выйти отсюда…

Попробовал. Рядом со мной двигаясь на всякий случай. Мы с учеником подспудно ожидали, что у обладателя полутора Щитов что-то пойдёт не так, но оправдалось это лишь частично, потому что в сознании Найдёнова кто-то весьма грозно и невероятно назойливо выкрикивал одну и ту же фразу:

«Немедленно упорядочить движение в колонне и предъявить персональный допуск!» – но ходок так и преодолел зону, игнорируя ментальное давление, хоть и кривясь от неприятного воздействия.

А вот при попытке пройти самому в направлении города уже без меня на него с первых метров понеслись угрозы:

«Движение вне колонны и без лидера запрещено из-за отсутствия допуска! Немедленно вернитесь назад, иначе к вам как к злостному нарушителю будет задействована структура подавления воли!»

И с пятого метра сразу, резко, по всей нервной системе нарушителя ударил страх. Пришлось Лёне разворачиваться и прыжками мчаться обратно. Иначе говоря, у него полной разблокировки сознания не произошло, некие запреты над ним довлели, вызванные отсутствием какого-то персонального допуска.

Отдышался великий Чаплин-Копперфилд и стал жаловаться:

– Не пускает, ботва редкоземельная! Твердит, что без лидера никак.

Стали пробовать и выяснять, кто из нас лидер. Но что со мной о бок (или сзади), что вместе с Алмазом удавалось проходить вполне спокойно. Если не считать воплей в голове.

На это малой заметил нравоучительным тоном и почти в рифму:

– Если лидером ты хочешь стать, должен боль консервов испытать!

– Ага! Только штаны подтяну! – ворчал мой товарищ. – И так лидеров развелось, плюнуть не в кого.