Книги

Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

22
18
20
22
24
26
28
30

30

О лешем см. [Криничная 1994; Ivanits 1989: 64–82].

31

«Свой» и «чужой» долгое время были основополагающими категориями русской культуры. Детальный обзор их различий, с акцентом на современную русскую деревню, можно найти в [Paxton 2005: 52–85]. Обсуждение отличных от русских ритуалов перехода из деревенского мира во внешний смотрите в [Abram 1996: 3-29].

32

Труды Криничной о русской традиционной культуре и лесе невероятно пригодились для моего исследования: она ведущий ученый в группе фольклористов и филологов, работающих в Петрозаводске.

33

В главе «Леший: тотемические истоки и полисемантизм образа», особенно в разделе «Предсказатель судьбы», Криничная отмечает, что леший часто играет роль провидца или пророка [Криничная 2004: 319–323]. См. также: [Фасмер 1986: 589].

34

Современные горожане могут научиться считывать пейзаж или проводить выходные, занимаясь трекингом, но если они охотники, то, скорее всего, обрели подобное знание еще в детстве от отцов и дядей, с которыми вместе охотились.

35

За описанием крестьян в русском дискурсе XIX века можно обратиться к следующим трудам: [Frierson 1993; Mondry 2006; Fanger 1968]. Как Фрирсон, так и Мондри отмечают, насколько представления формировались под влиянием представлений о гендере.

36

Редакторы академического издания Тургенева отмечают эту перекличку: [Тургенев 1960-1968а, 7: 420].

37

Понятие масштаба в экологии критично; в этой смене бескрайности ничтожностью слышится еще и интригующее эхо знаменитой формулировки Паскаля из «Мыслей» – «между двумя безднами». О Тургеневе и Паскале читайте [Батюто 1972; Costlow 1990: 46, 100].

38

М. О. Гершензон рассматривает этот эпизод созерцания как иллюстрацию различий между «метафизикой Запада и метафизикой Востока», Ницше и Тургенева: «Там – воля к бесконечному и ненасытному нарастанию воли за пределами мнимо поставленного ей закона, здесь – смиренное признание закона и воля, направленная единственно на обуздание себя до уровня закона». Прочтение Гершензона также концентрируется на самом размышлении и лирическом герое, который его осуществляет; фигуры крестьян не затрагиваются [Гершензон 1919: 64].

39

Тут я не рассматриваю еще один посыл данного отрывка – подчеркиваемую «невозмутимость» природы. Хотя такое ее понимание лежало в основе значительной части научных исследований XIX и даже XX века, оно оспаривается современной экологией, считающей, что мир природы характеризуется не балансом и равновесием, а дисбалансом и непредсказуемостью развития [Worster 1994: 405–412; Botkin 1990]. Г. Гаррад рассматривает важность включения экологических смыслов в труды по литературе и культуре [Garrard 2004: 56–58].