— Наверное, какой-нибудь важный разговор, — откликнулся инспектор.

И тут вошел Фасов.

— Знаете, кому я понадобился? — с порога начал он и, не дожидаясь ответа, продолжал, — Косте Винтову. Оказался легким на помине. Мы тут его в краже подозреваем, а он к нам — собственной персоной.

— Поэтому ты такой и довольный?

— Не поэтому, Федор Петрович, а потому, что Костя, к великому удивлению, специально пришел ко мне, чтобы сказать, кто совершил кражу.

— Ну, так чего же медлишь? Выкладывай быстрее, кто он, преступник!

— А сейчас вы снова удивитесь, если я вам скажу, что кража — дело рук… Виктора Малышева, которого мы считали исправившимся. Бывают же такие оперативные просчеты! Мне бы и в голову не пришло заняться Малышевым. Но, оказывается, и в шкуре ягненка может скрываться волк. Молодец Винтов — раскрыл мне глаза.

Зубов и Аршинов действительно были удивлены словами Фасова, ибо тоже твердо полагали, что прежнюю кражу Малышев с Винтовым совершил случайно, был в нее втянут последним и больше никогда не сделает ничего подобного.

— А не врет твой Костя, Николай Иванович?

— У меня тоже, Федор Петрович, сначала появилось сомнение, но Винтов уверяет, что ему Малышев сам лично об этом говорил. Хочет, чтобы Винтов не обижался на него за явку с повинной по прежней краже, из-за чего Косте пришлось сидеть в местах не столь отдаленных. Хочет, чтобы Винтов ему верил. Думает украденные вещи продать на рынке в городе, а на вырученные деньги устроить для Кости банкет в ресторане.

— Официально, при допросе, Винтов может дать такие показания?

— Он сначала просил меня, чтобы по делу не фигурировал. Но потом согласился дать показания. Поэтому я от него официально взял заявление и предупредил об уголовной ответственности за заведомо ложный донос.

— А сам-то он не причастен к этой краже?

— Я и это имел в виду. Но Винтов догадывается, что мы ему можем не верить и подозревать в краже, поэтому предъявил билет, по которому в момент кражи находился в кинотеатре — смотрел фильм «Королева бензоколонки». Билет сохранился у него в кармане. Его я изъял — вот он. Так что против нашего подозрения он располагает алиби — доказательством невиновности.

— Ну, что ж, придется заняться Малышевым. Поскольку имеется официальное заявление Винтова, мы просто обязаны это сделать… А что это, Николай Иванович, билет Винтова такой грязный, даже без специальной обработки на нем можно различить отпечаток пальцев. А Винтов не работает, так что у него есть время, чтобы помыть руки перед тем, как идти в кино.

— Сомнение беспокоит, Федор Петрович?

— Признаюсь, да. Пока не установим истину, от него не избавиться. Поэтому давайте направим билет Винтова на экспертизу. Дактилокарта его у нас хранится. Пусть следовед проверит, Винтова ли это пальцы на билете. В общем, Вячеслав Кириллович знает, чем ему заняться завтра, а тебе, Николай Иванович, прямо с утра придется заняться Малышевым. Только дров не наломай. С обыском у него пока повременим. Да и не принесет он домой краденых вещей — родных побоится. А я встречусь с Винтовым.

Домой разошлись поздно. План работы на предстоящий день вытеснил из головы все остальные мысли. Не терпелось поскорее приблизиться к разгадке всех загадок, которые встали перед оперативными работниками.

Утром в кабинет Зубова, потупившись, зашел Винтов. Раньше следователь не видел его и теперь с интересом взглянул на отбывшего наказание вора, мысленно сравнивая со словесным портретом. В основном всё совпадало. Это был мужчина двадцати восьми лет, среднего роста, худощавый, узкоплечий, с вытянутым угреватым лицом, оканчивающимся прямым подбородком. Небольшой с горбинкой нос, серые, нагловатые, с хитринкой глаза, избегающие прямого взгляда. Морщинистый лоб и не отросшие еще волосы старили Винтова лет на пять. На внешней стороне левой кисти синела татуировка.

Федор Петрович предложил Винтову сесть и, записав его анкетные данные, начал допрос.