Со склада электроники попёрли за то, что чуть рохлу на ногу коллеге не опустил. Мужики меня тогда отпиздить хотели, так что легко отделался. Остальные работы — сам. Всё не то, всё не так! Единственным светлым запоминающимся пятном была моя самая яркая работа… Лунтиком. В костюме Лунтика раздавал у метро листовки. Малышня радовалась, фотографировалась со мной, и мне было хорошо. И так все пять рабочих дней. И даже то, что потом меня с деньгами «кинули»… Да, обидно было. Но положительные эмоции смягчали этот прискорбный факт. Отвечаю, я, Рома Наумов, считаю работу Лунтиком — своим самым позитивным достижением в этом грёбанном городе!

Кажется, досмотрев сериал, я задремал — что неудивительно с такой выкладкой. Разбудил звонок в дверь. Поматюкавшись про себя, встал, и, борясь с ломотой в мышцах, почапал открывать.

Ну, и кто мог сомневаться! Колян!

— Здорово, бро! — только и осталось сил помахать ему рукой.

— Здорово, Лунтик! — Зараза, так и приклеил ко мне это погоняло. Сука, я его когда-нибудь задушу. — Мы тут мимо шли и решили до тебя зайти. Ты как, примешь гостей?

— Мы? — Я выглянул в коридор и оглядел площадку. Никого. Выше и ниже — тоже тихо. Можно было бы теоретически ждать, что там стоят и ждут вердикта Коляна какие-нибудь приглашённые девочки — Колян знаком со множеством красивых подруг с не особо тяжёлыми моральными императивами, но нет, там точно никого не было.

— Мы. Я и две бутылки водки. — Он тряхнул пакетом, который держал, и в нём зазвенело стекло.

— Заходите! — открыл я дверь пошире и посторонился.

— Ка-а-зёл он! Па-ас-к-куда! — рассказывал я Коляну о дяде Паше. — Да йа его!..

Конечно, я был неправ. Но мне надо было назначить кого-то виновным, чтобы ненавидеть. Когда ненавидишь, легче пережить душевную боль, а персонификация ненависти — вообще классика. — Я, п-пнимаешь! А он!

— Да-да! — Колян, тоже готовый, кивал головой, но ему было по барабану, что я говорю.

Пили мы, как полагается, с нормальной посуды. Но ввиду отсутствия закуси, запивали водку холодным сладким чаем. Ощущения наиотвратительнейшие, но за неимением альтернативы…

У Коляна своё горе — разошёлся со своей. Два года жили, а тут она р-раз, и ушла. Хотя вроде как о свадьбе поговаривали. Ему надо было просто выговориться, отойти, и я был не худшей кандидатурой в собеседники. Это он меня первое время в Москве приютил, и потом пристроил — я ему благодарен. Правда, после сразу обо мне забыл — свои проблемы. А тут вспомнил. Но я не в обиде — жизнь есть жизнь.

Квартира, в которой я проживаю, досталась благодаря Коляну по знакомству. Хозяин её, типчик один, свалил то ли в Кремниевую долину, то ли в Бостон, в Массачусетский технологический. Сдавать хату не хочет, но и не хочет оставлять жильё без присмотра. Я плачу только за коммуналку и поддерживаю порядок — и меня за это терпят. Ах да, ещё цветы поливаю — у него их тут много осталось, на всех окнах. Какие-то лилии и орхидеи, сумасшедших денег стоят. Если бы не эта афёра с жильём, была бы мне полная труба. Мир не без добрых людей, и, наверное, я когда-нибудь им за это отплачу.

— А он-на т-т-акая: «Н-николай, я больше не хочу…!» — рассказывал своё Колян…

В общем, вечер удался.

Утром было не просто плохо, а очень плохо. Болело всё тело — после такой-то недели. Во рту насрало стадо бизонов. А голову ломило просто адски. Скатившись с дивана на пол, на четвереньках добрался до ванной, открыл кран и пил прямо с горла, пока не почувствовал, что стало легче. Уже своим ходом дошёл до дивана, где опять вырубился.

Окончательно пришёл в себя после обеда. Добрёл до кухни — тело всё ещё ломило. Открыл холодильник…

…И грязно выругался.

Зашёл обратно в комнату, растолкал сопящего на кровати Коляна: