— Мясо свежее будет, — коротко пояснил Санёк причуду академика, удлиняя верёвку и проверяя обзор на камере заднего вида.

— Слышь, ты, аспирант? Ну, и де твои механизмы? — арендованный вездеход с прицепом заехал в такую глушь, что казалось сейчас из-за холодного величия замёрзшей тайги выйдет какой-нибудь космический пришелец и начнёт камлать, вытягивая души у троих пионеров зимнего промысла. В Картынгане народ просто покрутил у виска пальцами и потребовал двойную цену за переделанный из ракетного транспортёра гусеничный транспорт, соляру, и припасы.

— Щас за хребет перевалим и пойдём по руслу Анатажки вверх. К водоразделу. Там всё и увидите, — на мониторе встроенного в сеть машины компьютера мерцала красным точка расположения колонны. Трасса, проложенная по спутниковому навигатору, желтела поворотами на белом экране. От точки, где находилась короткая цепь из трёх машин, в сторону требуемого направления движения призывно моргала алая стрелка.

— Так это ж в другую сторону от зимовья! — Семёныч запереживал неспроста. Тайга, она шуток не понимает. Схавает в момент и кости обглодает по весне, если из мерзлоты высунешься под скупым солнышком. И без всякого погоста сгинешь.

— Правильно Семёныч. А ты думал, что я им след оставлю — шиш. Погоди, сейчас на привал станем, пообедаем и я им устрою движуху.

На привале Серый повёл себя неадекватно. Вытащил какой-то ящик, больше похожий на армейский Войсковой Прибор Химической Разведки для измерения радиации. Заглушил движки на всех машинах и начал водить штангой вокруг и поверх бортов вездеходов и прицепов. Возле первого же тягача, в районе моторного отсека, станция запищала короткими импульсами. Вскрыли тяжёлую крышку. Отсоединили клеммы от аккумуляторных батарей. Но динамик в ящике всё равно орал в возмущении от отловленного сигнала. В каждой машине стоял автономный жучок топографической привязки.

— От суки! — не смог сдержать своего возмущения Санёк и не жалея руки долбанул кулачищем по открытому крышке отсека. Железо жалобно тренькнуло на морозе, и звук застыл, и, казалось, упал отмороженный беспощадным холодом. Но нет худа без добра. Вдалеке, на белом пологе вездесущего снега показалась темная и подвижная точка. Два в ороча ехали по своим делам на оленьей упряжке. Мимо такого каравана грех было не остановиться, не спросить о новостях Большой земли, просто о цели путешественников и поинтересоваться на всякий таёжный случай, мол, а нельзя ли чем-нибудь разжиться от запасов праведных у больших белых людей. Однако и чай по такому поводу попить надо обязательно. Не каждую зиму бывают такие встречи в холодной пустыне.

Как раз успели посворачивать хитро закреплённые излучатели, и закрыть крышкой двигательные модули. Чай вынесли наружу готовый, в тройном оймяконском термосе. Орочи довольные оказанным уважением щурились, прихлёбывая горячий чай и пыхтя на всю тундру паром выдыхаемого воздуха.

— Однако зачем олешек так тащишь? — спросил более пожилой абориген, — упадёт — не заметишь.

— Так на мясо, — с деланной недалёкостью в поступках и мыслях, отвечал Серый, отвлекая оленеводов от манипуляций Санька.

— Однако давай меняться, — предложил полярный животновод.

— На, что будем меняться? — поинтересовался сомнением в голосе Серый, — Санёк отошёл от оленей и незаметно кивнул изобретателю, подтвердил, что жучки на рогатых переставлены и пора ускорить обмен.

— Мясо копченое и рыба с икрой на урезе — час хода отсюда, однако. Один живой олень — десять рыбин или тридцать кило вяленого, или двадцать копчёного мяса. Слово?

— А если двадцать пять копчёного? И за четырёх олешков — десять рыбин, тридцать пять вяленого и пятьдесят копчёного? Слово?

— Однако дорого берёшь геолог, — торг обязан быть удовольствием, — Тебе олешек на еду резать надо, шкуру снимать на морозе надо, требуху вычищать надо, готовить надо — весь день отберет, однако! А у меня мясо готовое, костей нет, хочешь так ешь, а хочешь вари, хочешь храни — не портится, однако. Моя цена вернее — Слово?

— Ты, отец хорошо говоришь, правильно считаешь моё время и показываешь всю выгоду своего товара, однако — олешки у меня молодые, сильные, мясо не старое, шкура и мех крепкие и густые, а потому моя цена стоящая и тебе хорошо подходит — не прогадаешь, а мяса в тайге почти за бесплатно набьешь ещё. Слово? — помурыжив друг друга ещё немного, ороч и Санёк таки нашли согласие в торге и три тягача двинули по заполярной целине к кромке близкого леса. На опушке стояло что- то похожее на поднятый на куриные ноги лабаз с запасом рыбы, мяса и других припасов. Обмен быстро завершили и довольные сделкой, обе стороны разошлись по своим курсам. Орочи отметили хорошее вооружение каждого «геолога», малочисленность экспедиции, и полную непонятность направления для исследований, не говоря уже о неподходящем времени года под такие поездки.

— Однако помрут скоро, совсем глупый геолог, — сделал вывод старший из потомственных охотников и оленеводов, — вернёмся по кочевью весной — проверим, — и рогатая упряжка споро понеслась, лавируя по распадкам и дефиле родной земли. Дома Джи-пи-усы не нужны, дома, однако другое богатство в цене… люди, олени, дети, духи… Эти искали не людей, они искали или золото, понял умудрённый полярными днями и ночами старик или алмазы, или золото, или платину. «Жаль до стойбища не довёл — замерзнут, однако!» Мужики были крепкие, рослые и хорошо сгодились бы для увеличения рода небольшого кочевого стойбища.

— Ну, что? — шумнула рация голосом Семёныча, — схавал?

— Жучки, может, и прошли, а вот нас он раскусил до самой задницы. Хорошо, что ему не до нас — он явно спешит к изменению погоды, чтоб буран не застал в пути. Даже и не поторговался толком. Слышь, академик, долго ещё до твоего Изумрудного Города пилить. И так не светло, а если снегом завалит и движки скиснут — труба нам тут всем и крышка от гавновода.

— Сутки пути. По карте и погоде — буран пройдёт западнее, куда спешили «индейцы».