Немногие соглашались без особой нужды приглашать в дом оперативников. Особенно — состоятельные люди.

Незачем дразнить быка красной тряпкой, показывать свои хоромы. Этот пригласил сам.

— Вряд ли он ее убивал, — заметил Балакирев, когда они ехали «в гости». — Как-то не верится мне в это. Да будь у него рыло в пуху — вспомнил бы о снимках. Забрал бы их. Это же прямая улика, что он водился с Ватутиной.

Куда уж прямее! А ему на это до сих пор плевать. Разве что очень уж крутой клиент попался?

Мулевин жил на Уссурийской улице, рядом с парком Лосиный остров. Новый кирпичный дом стоял в глубине двора. Рядом — охраняемая автостоянка. Единственный подъезд оборудован внушительной дверью с кодовым замком и домофоном. Квартира Мулевина располагалась на шестом этаже. Из ее окон открывался великолепный вид на парк.

Хозяин вполне соответствовал описанию охранника из «Коллекционных вин». Высокий, представительный, несколько располневший. Сейчас на нем вместо дорогого делового костюма были спортивные штаны и клетчатая фланелевая рубаха. Никаких цепей на шее, татуировок, чрезмерных мускулов. Хозяин вежливо поздоровался, попросил проходить. Напуганным Мулевин не выглядел.

Скорее был немного смущен.

— Ольга пожаловалась? — спросил он, проведя гостей в гостиную. Типовой дорогой гарнитур из мореного дуба, белые пупырчатые стены, подвесной потолок. Особой фантазии в обстановке не замечалось. В ней чувствовалось что-то усредненно-шикарное, несколько больничное, как в дорогих гостиницах или домах отдыха. На пухлом диване, обитом серой кожей, дремала черная такса. Она не залаяла, не выбежала навстречу посторонним. Только время от времени приоткрывала один глаз и очень внимательно оглядывала гостей. И тут же снова прикидывалась спящей.

— Я говорю, это Ольга на меня нажаловалась? — настойчиво переспросил хозяин, не получив ответа.

— На что ей жаловаться? — Следователь настороженно оглядывал комнату, прислушивался. — Вы один?

— Сейчас один. Жена с детьми на лечении. В Чехии.

У сына желудок не в порядке.

«Еще бы, если в три горла жрать», — усмехнулся про себя Балакирев.

— Так что с Ольгой? — нетерпеливо спросил Мулевин. Он предложил визитерам садиться, но сам не сел — расхаживал по комнате, беспрестанно что-то трогал, брал в руки, вертел. Явно нервничал.

— Уже ничего. Убита.

«Не знал», — сообразил Балакирев, увидев, с каким лицом обернулся хозяин. Глупое изумление, недоверие, страх — все эти чувства поочередно отразило его лицо.

— Как? — прошептал тот. — Когда?!

— Результаты вскрытия у меня будут завтра. Пока могу сказать, что убили ее предположительно в пять-шесть часов утра, вчера. А как, тоже не секрет. Ножом в живот.

Мулевин рванул дверцу бара, чуть не вырвав ее из пазов, выхватил оттуда здоровенную бутылку виски:

— Желаете? Я выпью, ладно? Может, все-таки?