- Подойди ближе, дорогая. - Артур протянул мне руку, но я предпочла остаться неподвижным изваянием в дверях.

- Что вы! Продолжайте развлекаться. Не буду мешать! - оборонительно подняла я руки и развернулась к ним спиной.

- Стой, Лида! - его крик прозвучал до невозможности властно. Сухо. Душаще.

Совсем не так, как те же слова из уст другого мужчины, преследовавшего меня весь сегодняшний день.

Я рефлекторно сжалась от ядовитой смеси, исходящей от Сегеды и замерла.

- Не бойся. Иди к нам. Хочу, чтобы ты поучилась покорности.

Вместо этого я взялась за ручку двери и уже почти нажала, но он не позволил:

- Если ты сейчас отсюда выйдешь, Лида, твоя задница очень пожалеет об этом! Посажу под домашний арест на неделю. - небрежно бросил он и откинулся назад, опершись на локти.

Сволочь! Знал, что для меня - хуже нет, чем не иметь возможности выйти из дому. Я задыхалась здесь, чахла, тухла.  Медленно, но верно умирала. По малюсенькому кусочку изо дня в день.

- Сядь в кресло и просто посмотри. Я жду от тебя того же. - довольно просмаковал он, прекрасно видя, что я заколебалась. - Вот так. Умница, Лидочка...

Сегеда поднялся, снял с себя уже наполовину расстёгнутую рубашку и встал напротив одной из девушек покорно опустившей голову.

- Открой рот. - властно рявкнул Артур и она тут же выполнила просьбу. Палец Сегеды исчез за ярко накрашенными губами девушки. Артур щёлкнул карабином цепочки на её ошейнике и несколько раз намотал длинную, тонкую сталь на кулак. - Приласкай себя.

Блондинка снова послушалась и нежно заскользила пальцами у себя между ног.

- Развернись и обопрись одной рукой на пол. - и когда она это сделала, меня обдало холодным потом.

Даша! Это была та самая Дашенька! Помощница из офиса Артура!

- Хочешь, чтобы я тебя выпорол? - его голос разил предвкушением.

- Я хочу, того, чего хочет мой Господин... - тихо ответила она. - Я буду счастлива, если мой Господин получит удовольствие.

Сегеда схватил лежащую на кровати плеть и нетерпеливо стеганул девушку. Второй раз, третий, вырывая из уст бедняжки громкие стоны.

Хотя, какой там "бедняжки"? Глаза этой потаскушки закатывались от удовольствия, вряд ли уступавшего тому, что получал мой муж.

- Больно? - его голос звучал тихо, вкрадчиво, но сладострастие и животная похоть, которыми он был полон перекрикивали и звон воздуха от взмахов плети и крики девушки под её ударами.