Под приказы, отдаваемые резким, грубым голосом, я сползла по стене и закрыла лицо руками.
Что в жизни страшнее всего? Потеря близкого человека? Страшная болезнь, уносящая жизни? Или, может, бесконечный позор и бесчестие?
Нет.
Страшнее всего — осознать, что смерть невинных, беспомощных девушек — всего лишь месть их родителям. Месть за то, что тогда, одиннадцать лет назад, знатные лорры и лои не смогли скрыть молодую волшебницу, по совместительству оказавшуюся Жрицей Культа Арналы, и её брата.
Я не помню, как оказалась в комнате. Помню только, что ночь, эта холодная зимняя ночь, стала для меня пыткой. Стрелки часов, казалось, стояли на месте, огонь замёрз, а я всё ходила по комнате, пытаясь согреть озябшие руки.
Наконец, когда в комнату заглянули первые лучи рассветного солнца, дверь распахнулась. На пороге стоял советник — бледный, осунувшийся.
— Лои Сольн, — он отвесил короткий кивок, — вы спасли Королевство.
Глава 19. Кто ты для меня?
И вот спустя несколько дней я вновь встречаю рассвет. Стоя у окна библиотеки, я ловлю взглядом первые лучики и пытаюсь верить в лучшее.
Отец отбыл вчера ночью, убедившись, что со мной всё в порядке и я под надежной защитой. По поводу защиты он был прав — стражники стояли на всех ключевых точках, а в портальном зале, я слышала, вообще был устроен штаб: уж слишком важную роль играл д’эрран в иерархии Террании. Да и Антея, что уж говорить, верно выбрала свою цель: если бы её планы удались, ей ничего бы не стоило наладить сеть перемещений между самыми отдалёнными точками нашего королевства. А вот что было бы тогда — большой вопрос…
За эти дни по Террании прокатилась волна арестов. Взять удалось не всех: карс Вирр и д’эрр Эльтос покончили жизни самоубийством, а последний при этом прихватил с собой к Ларгусу всю свою семью, включая новорожденного сына. Это было горько осознавать, но ещё горше — представлять, что было бы, если бы Антею не взяли.
Волшебницу ещё пару дней назад отправили в столичную темницу, теперь ею займутся Высшие Дознаватели и маги из Круга Двенадцати. Так что в том, что Антея не избежит заслуженного наказания, я не сомневалась.
А вот причина моего беспокойства была в другом…
— Что у тебя с сыном Авериса? — прямо спросил отец, когда вечером после ужина мы устроились у камина. Лори за нашими спинами собирала отцовские вещи.
— Ничего, — я пожала плечами, — а должно что-то быть?
Отец промолчал, глядя в пламя, а я… а я задумалась.
Альса, кстати, я почти не вспоминала, словно он, как передвижная картинка, мелькнул по краю моей жизни, чтобы раствориться. Мои чувства: учащенное сердцебиение, дрожащие ладошки, румянец на щеках — словно канули в неизвестность вместе с зельем, которое мне выдала Евсталия, наказав принимать по две капли перед сном. Даже портрет д’эрра не навевал былые эмоции, оставаясь просто портретом.
А вот Лойнос…
Нет, я не была влюблена. В этом я была уверена. Но есть чувства, которые будут глубже уровня банального увлечения или влюбленности.
Я часто ловила себя на мысли, что вспоминаю наш разговор, тот, когда мы сидели в мокрой камере, спина к спине. Вспоминала его слова.