Сон мгновенно как рукой сняло. Я впопыхах схватила трубку и поднесла к уху, мельком заметив знакомые цифры номера.

— Дианка, ну ты даешь! — с укоризной воскликнула подруга. Услышать ее голос огромная радость для меня, несмотря на резкие нотки. Улыбка растянула мои губы, я села в кровати, подкладывая под спину подушку.

— Люся, как твои дела?

— Да что там я… Ты почему мне ничего не рассказала?

— Прости, Люся. Все было слишком неожиданно. И эта стажировка свалилась…

— Вот не надо мне лапшу на уши вешать про стажировку. Я уже все знаю.

— О чем ты говоришь?… — пробормотала я, покрываясь инеем от ужаса. Бас как ни в чем не бывало гладил себе рубашку, время от времени прикладываясь к чашке кофе. В любой другой момент я бы восхитилась, каким свежим и красивым он сейчас выглядел, но хотелось быстро нащупать что-то тяжелое, чтобы запустить в голую мускулистую спину.

— О чем я говорю? — всхлипнула Люся. — Мне, знаешь, как обидно узнавать от посторонних людей о том, что моя лучшая подруга вышла замуж?!

Я поставила обратно на тумбу ночник в форме канделябра, который сжимала в ожидании худшего. Огреть Баса дико хотелось.

И как теперь перед подругой выкручиваться? И зачем Бас донес до нее информацию о нашем браке? Через месяц ведь все закончится. Или нет?

— Прости, Люська, мы же и не гуляли особо. Расписались, скромно отпраздновали, — цедила я сквозь зубы, сверля убийственным взглядом спину Баса. Сколько можно наглаживать бедную ткань рубашки? Сейчас задымится. Или я задымлюсь от злости.

— Я-то прощу… Подумаешь, подруге ничего не сказала… дело житейское, когда мужик все мысли занял, — бурчала Люся с издевкой. — Но родителям! Родителям-то надо было сказать!

А вот и худшее. Я невольно села, вытянувшись в струну. Под ложечкой засосало.

— Я собиралась… — пробормотала я, не представляя, как выкручиваться.

— Сегодня утром видела твоих маму и папу. Так они тебя знать не хотят. Я к ним подошла поговорить, а они так прямо и сказали, что никакой Дианы не знают. Нет у них никакой дочери. Представляешь, как обиделись? И на меня смотрели, как на спятившую…

Осознание того, что произошло, огрело меня по голове бетонной плитой. Они не обиделись. Бас стер им воспоминания обо мне. И шикарно все мне преподнес через подругу.

Смартфон задрожал в руке. Под ресницами защипала соленая влага.

— Когда я прилечу, все объясню. Еще раз прости, — еле выдавила я из себя, откинула потухший смартфон в сторону и вскочила с кровати.

Бас повернулся ко мне с невозмутимостью на лице, с таким же безразличием отреагировал, когда я на взводе бросилась на него с кулаками. Треснула по его груди, точно по каменной плите, и скривилась от боли, прижимая к себе ушибленный кулак.

— Если будешь покорной, через месяц все вернется на круги своя. Но еще одна выходка — и о тебе забудут навсегда: родители, друзья, знакомые.