- Ма, Кита позови!

- Женя, - вздыхает Вера Александровна. - Никита - такое красивое имя! Зачем ты его уродуешь?

- Зови, мама, мне некогда!

- Никита, - все же исправляется она, - дядя Толя, отец Шурика, просит у тебя Бушкова.

- Дай, - безмятежно разрешает сын, - мы с ним книгами часто обмениваемся, он быстро читает.

Она откладывает банку с краской и снимает косынку. С окном придется повременить.

Толян врывается, как тайфун, лишь она открывает дверь. Каким-то особым приемом сбрасывает кроссовки так, что они взлетают вверх и приземляются, слетев с ноги, точно на подошвы.

- Жека, я все узнаю последним! - он с грохотом ставит на кухонный стол бутылку бренди с черным быком на этикетке. - Ну, ты даешь! Давай подрежь что-нибудь, что есть: колбаски, сырочка, редиски - все равно. Мы - не гнилые интеллигенты, можем и шампанское огурцом закусывать!

- Если мне не изменяет память, ты заканчивал институт. А к интеллигенции себя перестал причислять?

- Так когда это было!

Евгения достает консервированные помидоры, парниковый огурец, две холодные котлеты.

- Все, что могу! Ты не намекнешь, какой у нас праздник?

- День независимости. Слышь, мне Нинка про твой развод сказала, я ошизел!

- Я не думала, что разводы в нашей стране такая уж редкость.

- Разводы среди других - это так, статистика а тут свой человек.

- Ты перчатки не хочешь снять? - как бы между прочим спрашивает Евгения.

- Думаешь, стоит?

- Ага. А заодно и руки помоешь.

- Ты и мертвого уговоришь! - он снимает перчатки, небрежно сует их в короткую кожаную куртку и идет в ванную, напевая по пути:

- А если "нет", мен будет очень больно,