У Лада — возможно, но и похрен, заключил я. А у меня — крайне маловероятно. Даже если местный полицай аналогичен деятелям моего первого Мира, то он устроит «неприятности» Ладу. Быть столь отбитым, чтобы лезть в гимназические разборки карательным аппаратом государства… ну нет, вряд ли. ОЧЕНЬ маловероятно.

После гимназии — возможно, но после гимназии меня в Терске и не будет, заключил я.

А сам факт писульки — наверное, некое «сохранение лица». Очевидно, конфликт всплыл и получил огласку, пусть в узких кругах. Ну и «принести извинения» — вполне популистски верный, социально грамотный ход. В рамках моего понимания, но видимо, так и есть — не стал бы полицай «по вине» извинятся, у них, даже если они редкостно честные и порядочные (что, очевидно, бывает, хотя мне встречалось только в литературе), профдеформация происходит. «Не пойман — не вор», причём во все стороны работает.

С этими самоуспокоительными, но не факт, что верными, мыслями я потренировался, да и завалился спать. Пузо, впрочем, моё желание отдохнуть не разделяло, высказывая громогласным бурчанием протест против всего, отсутствия наполненности в первую очередь. Но протест был жестоко подавлен, и я благополучно уснул.

На следующий день после завтрака (всё те же, всё там же, всё так же) я дотопал до городского парка и был снабжён краснеющей Соной сумкой с литературой.

Интересненько, уже дома рассудил я, начав погружаться в «дамские романы».

И на основании знакомства с ними пришёл я к таким выводам:

Женской плевы у местных дам-с нет, факт. Вопросы секса полового… неоднозначны. То есть, некий герой, в стиле «прынц на белом коне», «опробовал» героиню, с довольно анатомичными подробностями, на тему «а трахать ли мне это тело в дальнейшем, в любви и радости, или а ну его нафиг?»

Причём подход героиней воспринимался совершенно нормально, метаний на тему «а тому ли я дала?» с учётом того, что по сюжету сей прынц был первым трахалем — не возникало.

При этом, в процессе развития «сюжета», героиня, сочетавшаяся с прынцем «браком перед богом», возбудилась на некого вьюноша. И трахалась с ним сексом.

И вот тут «драм» и «нутряных пережевательств» было преизрядно много. И «перед боженькой грех», и «прынц не забудет, не простит, если узнает, конечно».

При этом, роман явно содержал «мораль» — не трахайтесь сексом на стороне после брака. Поскольку ветреную героиню на несанкционированных потрахушках поймали. Прынц её закономерно послал, как и к стати, и вьюнош — «я не знал, что тебя так любят, а знал бы — ни в жисть бы сексом не трахал!»

Бред нежизненный, невзирая ни на какие местные особенности. Но ряд «социальных норм» демонстрирует весьма отчётливо.

Далее, некая «чистая и невинная» выпускница гимназии двигает в столицу из глубинки. Покорять местный нерезиновск и потрясать его своими многочисленными талантами.

При этом, по пути она трахается сексом с пейзанами, один разик аж с двумя(!), но в столицу, согласно автору, пребывает всё так же «чиста и невинна».

Блещет в столице талантами, становится «заместительницей главы торгового дома» и вообще, приходит к успеху. Досуг половой у дамы довольно разнообразен, нужно отметить. И, наконец, уже в довольно зрелом возрасте, дама видит «взоры страстные», бросаемые на неё владельцем торгового дома, проникается к нему любовью неземной и выходит замуж. И жили они долго и счастливо, верные и преданные друг другу, пока не померли в один день смертью долгих и счастливых.

Всё это описывалось, с вполне анатомичными подробностями соитий, без эвфемизмов, что говорит о довольно нетабуированной половой жисти. Что, учитывая отсутствие плевы, ЗППП, ну и «труды на зачатие ребёнка», что выходило реально трудами: каждодневный секс на год, а то и не один, для удачного зачатия, — в общем-то, разумно и естественно.

При этом, мужеложество, что авторами, что авторшами, либо не поминалось вообще, либо осуждалось категорически. В «слове божьем» глиномесам тоже были назначены «колья калёные» и прочие прелести. Как будто им есть дело, кто, кого и куда, мысленно фыркнул я.

А вот женоложество, в плане «девочка с девочкой», рассматривалось обоими полами как «невинная шутка и тренировка». Хотя у одной забугорной авторши была аж драма: бабец разрывалась между любовницей и любовником.

И да, писалось всё весьма «тяжёлым», «канцелярски-формальным» слогом. Для учебника — прекрасно, но для любовного романа… ну, прямо скажем, невзирая на многочисленные и весьма достоверные описания соитий, я, несмотря на возраст, не только не возбудился телом, а немало проржался от этих описаний.