Надо заметить, что Франц и Рожко вышли к замку со стороны северного крепостного вала, тогда как Ник Дек и доктор Патак подошли к нему, видимо, со стороны восточной куртины. Если повернуть налево от Плезы, река Ньяд и дорога к вершине оказались бы по правую руку. Эти два направления составляли тупой угол, вершиной которого являлась центральная башня.

С северной стороны не было ни ворот, ни подъемного моста, а крепостной вал круто устремлялся вверх. Проникнуть отсюда в замок было нельзя, впрочем, граф и не собирался это делать.

В половине восьмого Франц де Телек и Рожко остановились на границе плато Оргалл. Перед ними дыбилось чудовищное нагромождение камней, тонувшее в тени, которую отбрасывали утесы Плезы. Над зубчатым парапетом фортификационной площадки покачивался на ветру бук, ветви которого изуродовали шквальные юго-западные ветры.

По всей видимости, пастух Фрик не ошибался: согласно легенде, старому замку баронов фон Гортцев оставалось стоять едва ли более трех лет.

Франц молча глядел на ансамбль строений, над которыми возвышалась центральная башня. Там, внутри, наверное, сводчатые залы, лабиринт длинных гулких коридоров и подземные ходы, без которых не обходится ни одна старинная крепость. Замок этот как нельзя более подходил бы последнему потомку семейства фон

Гортцев, пожелай он бежать от мира и похоронить тут себя и свои тайны. Чем больше думал об этом граф, тем больше утверждался в мысли, что Рудольф фон Гортц должен скрываться именно здесь.

Однако ничто не говорило о том, что замок обитаем. Дым из трубы не шел, окна были плотно закрыты. Даже птиц не слышно было окрест — старинная крепость тонула в непроглядном мраке.

Франц пытливым взором окинул стены замка. Когда-то тут собирались рыцари, шумели пиры, а иногда и скрещивались мечи. Граф стоял молча, не произнося ни слова, ум его был поглощен тяжкими воспоминаниями, а сердце разрывалось от боли.

Предоставив графу размышлять, Рожко все время был настороже. И тоже безмолвствовал. Когда же последние солнечные лучи покинули лесной массив Плезы и в долине двух Силей начали сгущаться тени, старый солдат решился:

— Хозяин, — окликнул он графа, — близится ночь. Скоро восемь…

Франц, казалось, не слышал его.

— Пора спускаться, — напомнил Рожко, — если, конечно, мы собираемся ночевать в Ливадзеле. Не то все гостиницы закроются.

— Сейчас… сейчас пойдем, — отозвался наконец граф.

— Нам еще не меньше часа спускаться к дороге. Скоро совсем стемнеет.

— Еще только одну минуту… — говорил граф, а сам все медлил.

— Простите мне мою настойчивость, но в темноте трудно пробираться среди скал. Мы и днем-то по этим камням едва прошли…

— Да, Рожко, идем. Иди вперед, а я пойду следом… Казалось, что замок притягивает к себе Франца, что его терзают какие-то смутные предчувствия, разрывающие сердце… А может, ноги его приросли к земле, как ноги доктора Патака? Нет, ничто не мешало де Телеку пройти по плато, вдоль укреплений, но ему не хотелось этого. Не хотелось…

— Вы идете, хозяин? — не выдержал Рожко.

— Да… — отвечал Франц, по-прежнему не двигаясь с места. Плато Оргалл уже погрузилось во тьму. Широкая тень гор, поднимаясь к югу, наползала на замок, смазывая и искажая его силуэт, который становился все более расплывчатым. Скоро и совсем ничего не будет видно, если, конечно, в узких окнах башни не появится свет.

— Идемте, хозяин! — звал Рожко.