Что ж, старая ворожея оказалась права! Когда вчера вечером этот американец, Льюис Уайлдер, рассказал ему об огромном состоянии Виолы и её брата, он почувствовал, как сердце его разбилось на тысячу острых осколков. Он ведь только собрался сделать ей предложение, но разве теперь мог он просить её руки?

Весь мир сочтёт его авантюристом, человеком, готовым жить за счёт собственной жены. Общество никогда не поверит, что он влюбился в прелестную молоденькую девушку, у которой, по его мнению, не было за душой ни гроша — как и у него самого.

Нет, они все станут злорадно посмеиваться и перешёптываться за спинами Роберта и Виолы, да так, что в любой компании ему будет трудно высоко держать голову.

Он был слишком горд, чтобы хоть на миг всерьёз задуматься о подобной возможности.

Эх, если бы он не любил Виолу так сильно!

Всё в ней казалось ему безупречным и совершенным. Её улыбка, её чувство юмора, то, как живо она интересовалась всем, что видела вокруг, её длинные золотистые волосы и яркие синие глаза, её способность сопереживать людям из самых разных социальных слоёв.

Да, она была для него идеальной женщиной, и в тот момент, когда он уже думал, что она станет его женой, выяснилось, что для неё всё это было лишь игрой.

Ведь Виола после появления в замке могла просто сказать ему, что обстоятельства в её семье изменились. Разве не было бы это самым естественным и порядочным поступком?

Вздохнув, он свистом подозвал собак, с довольным видом вынюхивавших кроликов в мокром вереске, и повернул обратно к замку.

Он не мог отвести взгляд от потрясающего здания — даже когда оно было окутано туманом, он отчётливо различал все его волшебные башенки и шпили.

Это было его наследство, и он с горечью спрашивал себя, как долго ему ещё предстоит бороться с нищетой и отгонять волков от дверей.

Выражение лица герцога было печальным.

«Пожалуй, мне следует сделать следующий шаг и попросить Виолу выйти за меня замуж, — размышлял он. — Именно так на моём месте поступило бы большинство мужчин, и плевать они хотели на сплетни. Я ведь сам говорил, что пойду на что угодно, лишь бы спасти Гленторран, — но нет, такой мотив был бы просто безнравственным».

Внезапный раскат грома, прозвучавший прямо над головой, заставил его осознать, что гроза, собиравшаяся всё утро, наконец-то достигла Гленторрана.

Небеса обрели угрожающе лиловый оттенок, а свинцовая поверхность моря вздыбилась, испещрённая белыми барашками, — это ветер срывал пену с бурных волн.

Будучи мрачнее тучи, герцог развернулся и зашагал вниз по склону к замку.

Он ничуть не сомневался в том, что Виола с братом в самом скором времени покинут Гленторран.

Он знал, что его сестра будет очень расстроена, но сейчас ему было не до этого.

— Чем скорее они уедут, тем лучше, — огрызнулся он на собак, и те повернули к нему свои изумлённые морды. — Дрянная девчонка!

Промокший до нитки, роняя капли воды на чёрно-белую плитку, герцог ворвался в главный зал замка.