Нужно посмотреть, что в посылке. Пальцы пытались надорвать запаянный пакет, а глаза уже заглядывали в образовавшуюся в черной, как смоль, пленке дырочку.

«Да не здесь же!» – одернул себя Лёшка. Мало ли, что там может быть. Возможно, внутри вещи довольно ценные, а ценное на улицах Питера могут отобрать даже в Стрельне, где жил Президент. Что уж говорить про кишащий подозрительными личностями центр Старого города?

И заказчика вряд ли будет интересовать причина, по которой Лёшка лишился этой вещи. Посылку придется оплатить, таким было условие.

Черт, что же там такое?

Лёшку сильно толкнули справа. Он едва не выронил заветный пакет, потерял равновесие и сам плюхнулся на грязный, потрескавшийся асфальт. Инстинктивно прижимая пакет к груди, он посмотрел на того, кто его толкнул.

Обидчиком оказался мужчина лет тридцати, весь какой-то помятый и расхристанный. На Лёшку он не обращал никакого внимания. Мужчина кричал что-то во все горло хриплым, срывающимся на свист голосом. Он то и дело дергал себя за воротник покосившегося пальто, на котором, похоже, уже не хватало двух верхних пуговиц, и резко опускал вниз сжатый кулак, словно заколачивал им невидимые гвозди. Понять, что он кричит, не получалось – мужчина охрип окончательно, и из его уст вылетали лишь отдельные звуки, которые сложить в осмысленную фразу Лёшке не удалось.

Следом за расхристанным мужиком сквозь довольно плотную толпу продающих и покупающих двигалась ватага не менее решительно настроенных граждан. Эти шли молча, распихивая тех, кто не удосужился отойти с их прямого, как стрела, пути. Но вид имели не менее решительный, чем охрипший горлопан.

Лёшка поспешил отползти от странной компании на безопасное расстояние и только там, спрятавшись за спинами заинтересовавшихся происшествием зевак, поднялся на ноги.

Сиплый рык расхристанного не замолкал, в череде звуков удавалось вычленить слова вроде «президент», «народ» и еще целый ряд политических терминов, излюбленных создателями сетевых новостей и всяческого рода аналитических передач.

Потом хриплые крики резко оборвались и послышались звуки возни. Толпа, сформировавшаяся вокруг места событий, беспокойно зашевелилась.

Лёшка поторопился убраться подальше. Возможно, решительно настроенные граждане, настигшие горлопана, принялись его бить. Может, там происходило что-то другое. Не важно. Важно то, что через десяток минут сюда прибудет полиция, а оказаться в участке с пакетом, о содержимом которого Лёшка мог только догадываться, совсем не хотелось.

Станция метро рядом, метрах в пятистах. Сегодня поезда ходили, об этом сообщал экран, установленный прямо над входом – в правом верхнем его углу мерцал ярко-зеленый мультяшный локомотив. На остальной поверхности экрана красовался городской Голова, бодро и с воодушевлением рассказывающий о том, как скоро станет хорошо жить. Не забывал он напоминать, насколько хорошо уже стало. Его, конечно же, усилиями.

Лёшка остановился перед распахнувшимися автоматическими дверьми. В лицо пахнуло теплым, пропахшим электричеством и какой-то особенной химией ветром. По этому запаху можно узнать метро хоть с закрытыми глазами.

Но не утонченность аромата заставила парня остановиться. Он внезапно сообразил, что перед эскалаторами, уносящими людей в глубокое подземелье, установлены наноскопы.

– Эй, чего стал?!

Лёшку пихнули сзади, и он, споткнувшись о невысокий порожек, влетел внутрь. На станции царил полумрак. Здесь было людно, пыльно и шумно. И, как предполагал Лёшка, стояли наноскопы. Целых три. Все-таки центр, в этих краях опасность теракта выше, чем на окраине.

Все три наноскопа включены, у каждого застыли по двое полицейских. Лица у всех серьезные. Не иначе получили какую-то ориентировку. А свободные от наноскопов проходы к эскалаторам – таковых на этой станции два – закрыты.

Нет, не стоит туда соваться. До дома идти далеко, но лучше уж прогуляться, чем попасться так глупо. Тем более, Лёшка до сих пор не знает, что спрятано внутри пакета.

Количество людей, входящих через автоматически распахивающиеся двери, увеличивалось на глазах. Собственно, двери даже перестали закрываться.

Лёшка начал протискиваться к выходу. Сделать это оказалось непросто. И тут он услышал: