Джордж Оруэлл: каким образом «свинское сословие» управляет Скотным двором

В предыдущей статье, посвященной повести-притче английского писателя Джорджа Оруэлла «Скотный двор» я начал разговор об устройстве звериного общества, которое освободилось от власти человека (хозяина фермы Джонса) и начало самостоятельно стоить свое «светлое будущее». Обитатели Скотного двора (так стала называться ферма после революции) признали, что наиболее интеллектуально развитыми животными были свиньи. Поэтому без особых споров и дискуссий право управлять Скотным двором было делегировано свиньям. Поначалу все бразды правления Скотным двором были в руках (пардон: копытах) двух наиболее «продвинутых» и талантливых кабанов по имени Цицерон и Наполеон. Позднее Наполеон устроил переворот, изгнав из власти (и вообще из пределов Скотного двора) своего конкурента Цицерона и став единоличным властителем. Вскоре Скотный двор был на общем сходе животных объявлен республикой, затем были проведены выборы президента. Естественно, главной Скотного двора единолично был избран Наполеон, он же «товарищ Кабаньеро». Все свинское сословие Скотного двора сплотилось вокруг Наполеона, став, по сути, правящим классом. Правой рукой (а отчасти и головой) Наполеона стал шустрый кабанчик по кличке Деловой. Фактически он был главным идеологом свинского руководства и проводил разъяснительную работу среди всех обитателей Скотного двора. Все остальные животные (лошади, коровы, овцы, козы, куры, гуси, утки и т. д.) находились в подчинении свиней и трудилось денно и нощно для развития хозяйства Скотного двора. Примечательно, что главными бенефициарами этого хозяйственного развития были все те же свиньи. Остальные жили впроголодь, намного хуже, чем даже при ненавистном хозяине Джонсоне. Но все это я уже описал, не буду повторяться.

Повесть Оруэлла «Скотный двор» относится, как я уже сказал ранее, к жанру сказки, или притчи. Как гласит присказка: «В каждой сказке есть намёк – добрым молодцам урок». Сейчас остановимся на вопросе о том, каким образом свиньям удавалось обеспечивать столь эффективное управление Скотным двором. Как вы, уважаемый читатель, понимаете, нам в России желательно знать все эти секреты «эффективного управления», ибо мы интуитивно чувствуем, что подобное управление практикуется и в нашей стране, и оно может довести миллионы граждан до голодной смерти.

Секрет первый. Обещание «светлого будущего» рядовым обитателям Скотного двора. При этом разъяснение трудящимся зверям, что «светлое будущее» требует некоторых жертв. А именно: сокращения норм потребления кормов и удлинения рабочей недели. При этом постоянно подчеркивается, что «утеснения» носят временный характер. Причем окончание периода жертв переносится из года в год. У извозчиков нечто подобное применяется для «стимулирования» активности лошади: чтобы она резвее скакала перед ее мордой вешают пучок сена. Бедная скачет до изнеможения, но дотянуться до заветного пучка не получается.

Секрет второй. Для стимулирования трудовой деятельности животных на Скотном дворе также используются методы убеждения и «просвещения». Например, животных убеждают, что они работают на себя (не как раньше – на ненавистного хозяина Джонса): «Если случалось голодать, то не потому, что последний кусок отдавался эксплуататору-человеку; если и гнули спину, то исключительно на себя. Среди них не было двуногих. Среди них не было «хозяев». Все животные были равны».

Аумные свиньи также сделали «научное открытие», что лишь труд может создать настоящее животное, только труд может возвысить любое животное (лошадь, корову и даже кошку) над человеком, который по определению является дикарем и бездельником. Читаем у Оруэлла: «Деловой произносил блестящие речи о том, какая это радость – работать для общего блага и что труд облагораживает животных…».

Секрет третий. Создание «оптических эффектов»: животным внушается, что никакого сокращения потребления не происходит и что жизнь с каждым днем становится все лучше и лучше. Инструментом таких «фокусов» являются цифры, которыми любил оперировать главный свинский идеолог Деловой: «По воскресеньям Деловой раскладывал перед собой этакую простыню и, прижав ее копытцем, сыпал цифрами, которые неопровержимо доказывали, что производство тех или иных продуктов возросло, соответственно, на двести, триста или пятьсот процентов. У животных не было оснований ему не верить, тем более что подробности жизни при старом режиме уже несколько подзабылись. Но, вообще говоря, никто бы не отказался, если бы цифр было чуть меньше, а еды чуть больше». А вот еще фрагмент на тему магического эффекта цифр, которыми оперировал Деловой: «Своим пронзительным голосом он зачитывал скороговоркой длинный перечень цифр, неопровержимо свидетельствовавших о том, что теперь у них больше овса и сена и кормовой свеклы, что рабочий день стал короче, вода вкуснее и чище, что детская смертность уменьшилась, а продолжительность жизни увеличилась, что соломы в стойлах прибавилось и блохи уже не так им докучают, как прежде».

Секрет четвертый. Для того, чтобы звери не могли сравнивать их сегодняшнюю жизнь с той, которая была во времена человеческого хозяина Джонса, свинская власть делала все возможное для того, чтобы никто из обитателей Скотного двора не знал истинной картины прошлого. Со временем это уже не стало представлять серьезной проблемы для свинской элиты, поскольку старики уходили, а остававшиеся в живых уже страдали склерозом и не могли вспомнить, что было до революции: «Иногда старожилы, поднапрягшись, пытались вспомнить, как им жилось сразу после изгнания Джонса – лучше или хуже? Никто не помнил. А значит, им не с чем было сравнивать их нынешнюю жизнь, оставалось полагаться на статистические выкладки Делового, неопровержимо доказывавшие, что жизнь с каждым днем становится все краше».

Что касается молодых животных, то они были малограмотны и историей Скотного двора не интересовались. Деловой в своей пропагандистской деятельности не упускал случая для того, чтобы напомнить обитателям фермы о «проклятом прошлом»: «Они (обитатели Скотного двора – В.К.) понимали, что их жизнь тяжела и беспросветна, что они холодают и голодают, что кроме работы и короткого сна ничего-то им неведомо. Но, конечно, тогда (во времена «ненавистного» Джонса – В.К.) было гораздо хуже. Очень хотелось в это верить. Тем более, что тогда они были подневольными, а нынче свободными, «чувствуете разницу?» бил в одну точку Деловой».

Секрет пятый. Простые животные не должны завидовать свинскому сословию, которое, как известно, ни в чем себе не отказывало. Это материальное благополучие свиней имело «научное обоснование», которое доводилось до сознания животных, сомневающихся в справедливости существующей социально-экономической системы Скотного двора. Уже вскоре после революции из рациона животных исчезли такие продукты, как молоко и яблоки, к коим они привыкли во времена «ненавистного» Джонса. Среди животных в этой связи началось некоторое брожение, прошел слух, что эти продукты теперь стали поступать на стол (пардон – в корыто] исключительно представителей свинского сословия. Деловому, как сказано выше, пришлось попотеть, проводя разъяснительную работу среди малосознательных зверей.

По мере того, как Наполеон и его свинское окружение делали свою жизнь все более комфортной и похожей на жизнь двуногих (т. е. людей), у простых граждан-животных республики «Скотный двор» возникало все больше вопросов. Некоторые действия свинской элиты вообще входили в противоречие с заповедями, начертанными на деревянных скрижалях амбарного сарая. Например, запрет на то, чтобы спать в кровати, носить одежду, пить вино и т. д. Каждый раз Деловому приходилось идти в народ и разъяснять глупым животным, что никаких нарушений не происходит. Вот, например:

«Как-то под шумок свиньи забрались в дом, да так там и остались. Снова животным показалось, что когда-то они принимали решение, запрещающее им жить в доме, и снова Деловой легко их опроверг. Разве постоянная работа мысли, на которую обрекли себя свиньи, не предполагала с самого начала некоего уединения? И разве пристало вождю (так в последнее время он называл Наполеона) жить в хлеву? Так-то оно так, а все же многих смущало, что свиньи теперь не только едят на кухне и отдыхают в гостиной, но и спят в постели».

Особенно животных смутило и даже возмутило, что свиньи стали спать в постели. И тут Деловому пришлось проводить разъяснительную работу: «Кажется, вы удивлены тем, что мы, свиньи, спим в постели? – спокойно поинтересовался Деловой. – А почему бы и нет? Или существуют какие-то противопоказания? Постель, по определению, есть ложе для сна. Соломенная подстилка в стойле – это, строго говоря, та же постель. Против чего мы всегда возражали, так это против простыней, являющихся изобретением человека. Мы же простыни сняли и спим под одеялами. Очень, скажу я вам, удобно. Учтите, это минимальные удобства, без которых мы просто не смогли бы мыслить в полную силу. Или мы, товарищи, не заслужили отдыха? Или вы хотите, чтобы мы выбились из сил и снова наступили времена Джонса?».

Секрет шестой. По мере роста авторитета Наполеона каждое слово президента республики «Скотный двор» стало цениться на вес золота. В конце концов родился принцип «Наполеон всегда прав». Это уже был даже не принцип, а новая заповедь (напомню, что изначально в Скотном дворе были утверждены семь заповедей). Чем-то это напоминает догмат о непогрешимости Папы Римского, который полтора столетия назад был утвержден на первом Ватиканском соборе. В каком-то смысле работа свинтуса Делового с этого момента стала проще. Деловому было уже достаточно сослаться на то, что так сказал Наполеон. И точка. Никаких других аргументов уже не требовалось.

Секрет седьмой. Там, где сила аргументов свинтуса Делового уже не срабатывала (главный и чуть ли не единственный – «так сказал Наполеон»), в ход шли аргументы силы. Сразу же после революции Наполеон предусмотрительно взял на свое попечение щенков. Быстро они превратились в больших и грозных псов, которые стали преданно служить своему хозяину и благодетелю: «Полугодовалые, они поражали своими размерами, а свирепым видом походили на волков. От Наполеона они не отходили ни на шаг. И виляли перед ним хвостом точно так же, как раньше другие псы виляли хвостом перед мистером Джонсом».

Именно благодаря этим псам-силовикам Наполеону удалось свергнуть своего конкурента Цицерона: «…в сарай ворвались девять огромных псов в ошейниках с медными бляшками. Они набросились на Цицерона, и только необыкновенное проворство уберегло его от железных челюстей».