29.03.33 г.

В Москву из Франции я возвращался поездом через Берлин. Попросил Ною в дороге меня не беспокоить и завалился на полку. Просто захотелось немного побыть одному и спокойно еще раз проанализировать все задуманное. Целых три дня в покое и полудреме под стук колес оказались очень кстати, и вся мозаика плана предстоящих действий окончательно сложилась. План был циничен до безобразия, но иначе было нельзя.

Конец марта в Белокаменной встретил меня метелью. Выйдя из вагона поезда на перрон Белорусско-Балтийского вокзала, я сразу заметил встречающего меня Стаса. Он всегда оставался старшим по группе, пока я отсутствовал. Ноя две недели назад закончила создание нашей мобильной связи на основе местных областных радиоретрансляторов, и поэтому Стас встречал меня по моей же просьбе. Я перезвонил ему из поезда, когда проехал Смоленск.

Стас, увидев меня, радостно помахал рукой и, пробившись сквозь толпу встречающих, подошел. Сделав изумленно-радостное лицо, он начал меня оглядывать и ощупывать, при этом приговаривая:

— К нам приехал, к нам приехал наш Егорыч дорогой…

Я молча ждал конца представления. Друг детства не был бы собой, если бы не начал превращать все в небольшой балаган.

Между тем цирк продолжался:

— Барин, барин из Парижу вернулся, вот радость-то какая… А поворотись-ка, барин! Экий ты смешной какой стал в этой французской шляпе. Где купил? В Париже? Я такую же хочу. Подаришь? — продолжал тараторить этот клоун. Потом, заговорщицки подмигнув, оглянулся по сторонам, придвинулся и зашептал в ухо:

— А как девочки в Ницце? Расскажешь? Вот помню, в Гвинее мы освобождали французских заложниц-монахинь от местных каннибалов. Как они нас потом отблагодарили!!! — Он мечтательно вздохнул.

— Стас, заканчивай. Как у вас дела?

Он отодвинулся, удрученно закатил глаза и жалостливо проговорил:

— Замордовались бегать с новобранцами, Егорыч. Годы уже не те, по лесам скакать с автоматом. Пожалел бы нас, а?

— Бог подаст. Но в качестве жеста доброй воли дарю ящик настоящего французского арманьяка. Это поддержит вас всех морально?

— Гы, конечно поддержит!!

— Ну, тогда на, неси этот большой чемодан, лишенец, и вон ту здоровую коробку. Только осторожно, в ней ваш арманьяк.

— Благодетель!!

Стас подхватил мой чемодан, и мы пошли к выходу из вокзала. На привокзальной площади сели в припаркованный «ЗИС» и поехали в сторону дома, переданного в наше пользование Берзиным.

Поплутав по занесенным снегом московским улицам, свернули в один из тупичков Большого Знаменского переулка и остановились перед металлическими воротами в высокой стене, перегораживающей проезд. Я хотел уже выйти из машины, но в этот момент створы ворот медленно разошлись. А дальше проезда не было. Вместо этого пришлось въезжать в большое помещение сразу за воротами, в котором пол под углом уходил под землю, и было достаточно пространства для проезда автомобиля. Когда мы съехали, бетонная плита за нами поднялась, и мы очутились в большом замкнутом зале, перегороженном поперек металлической стеной. Я вопросительно взглянул на Стаса.

— Система «ниппель», все стандартно, — ответил он на мой незаданный вопрос. — Обычная система для особо охраняемых объектов. Выход открывается, если закрыт вход. «Чистилище» по-простому. Выходим из машины, нас уже отсканировали. Видишь, сбоку, в стене, дверь открылась?

И действительно, из неприметной двери вышли двое. Первым был Фарид, а вторым оказался курсант из его взвода по кличке Горе. Фарид шел впереди, его подопечный чуть сзади. Оба были в бронежилетах, с оружием и в касках.