- Прошу вас, господин Андрэ...

  - Ну, если вы так настойчиво просите, то почему бы не остаться и не выслушать вас,

  из-за чего этим документам не надо давать ход - я опять удобно разместился на стуле и закурил.

  Рэм несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, беря себя в руки. По-видимому, ему это удалось, так как он уже более ровным, тихим голосом произнес:

  - Все же, кого вы представляете и что вы хотите, господин Андрэ? Я так понимаю, что если бы вашей целью была моя компрометация, то вы бы здесь не сидели, а документы уже находились бы на столе председателя партийного суда НСДАП.

  Я нагнулся, поднял с пола его одежду и бросил ее ему:

  - Для начала я хочу, чтобы вы надели штаны, господин рейхсляйтер.

  Дождавшись, пока Рэм торопливо оделся, а "росомахи", завернув в одеяло, вытащили из номера его любовника, я жестом потребовал у подполковника:

  - Документы по "Колибри".

  Взяв переданную Стасом папку, которую из архивов я протянул ее затравленно глядящему на меня рейхсляйтеру:

  - Знаете подпись Гитлера? Не ту, стандартную факсимильную, а специальную, для особо важных документов, у которой последняя буква "р" имеет завиток вверх, а не вниз, как обычно?

  Он закивал головой:

  - Конечно, знаю. А откуда вы?..

  - Неважно. Лучше возьмите и прочитайте вот это, - я протянул Рэму утвержденный Гитлером план по его убийству и уничтожению штурмовых отрядов.

  По прогнозам наших психологов, начальник генерального штаба СА должен был сейчас "сломаться", не выдержав второго психологического удара. Вначале его поставили перед фактом, что за ним следят. И не просто следят, а документируют все его похождения, которые, в соответствии с идеологией нацистов, являются несовместимыми с членством в НСДАП. Если эти задокументированные факты будут преданы гласности - это не просто конец карьеры. Это жизненный крах честолюбивого и амбициозного рейхсляйтера, видящего себя в партийной иерархии, по меньшей мере, вторым после Гитлера человеком.

  Ознакомление же его с ликвидационным планом должно было показать, что вся его жизнь висит на волоске. Что Гитлер хорошо осведомлен об амбициях главы Sturmabteilung и не собирается терпеть рядом с собой конкурента, в распоряжении которого находится такая грозная сила, как пятьсот тысяч штурмовиков.

  И он действительно "сломался". Это было видно по тому, как явно задрожали его руки, как он поник, прочитав последнюю страницу, как безнадежно опустил голову. Теперь рейхслятору надо было немедленно дать понять, что он не останется один на один с неизбежностью, а может приобрести могущественных покровителей, если сумеет реально оценить создавшееся положение. И что эти покровители - его единственная надежда. Поэтому, когда он безжизненно отложил папку, из-за моей спины раздался раздраженно-сухой голос Юргенса:

  - Ну-ка, встаньте Эрнст.

  Рэм недоуменно вскочил, и начал всматриваться в темный угол номера, в который, по предварительной договоренности, сел неформальный глава промышленников и финансистов Германии, когда мы вошли в помещение. Чтобы рейхслятору было лучше видно, кто с ним разговаривает, я убрал лампу от его лица, поставил ее на столик и накрыл абажуром.

  Узнав Юргенса, Рэм чуть ли не вытянулся по стойке "смирно":