Старик под скалою даже завизжал от ярости, звякнули кинжалы.

– Ты оскорбил имя его пресветлости, зачеркивая сделанную им надпись.

Бурундук спокойно ответил:

– Его пресветлость – собака. Зачем он собирает пастухов и дехкан, когда сейчас в степи у каждого много работы. Война нужна его пресветлости, а пастуху и дехкану на что война? Читай! Его пресветлость пишет: убивай всякого русского, а сам служит русским шакалам – видишь, вот этим, которые тут названы – получает от них русские рубли на горе пастуху и дехкану.

Лица киргизов насупились. Киргизы стояли совершенно неподвижно, застыли, вросли в камень. Обычай не позволял верить чужестранцу, неизвестному человеку. Широкие скуластые лица, словно разметанные скалы, мысль-осыпь едва пробиралась в них, оставляя глубокие морщины.

Старик приблизился к Бурундуку:

– Кто ты, откуда?

Бурундук обвел ширь степей, убегавшую к югу.

– Арабы, персы, индусы, Тибет. Всюду еду, отнимаю стада у богатых и орошенную землю, разделяю их между теми, кто работает в садах и в степи, кто бережет скот и деревья.

– Как можно разделять стадо бая, когда этого не хочет бай? Как можно взять, что тебе не принадлежит?

– Бай не стережет стада, не загоняет его зимой и не гонит на новые пастбища! Бай лежит в юрте и говорит пастуху: принеси то, подай это. Почему пастух должен давать молоко, кумыс и сыры, получаемые от стада, баю? Лучше дать их гостю или страннику, чем баю, который ничего не делает!

Чутье не обманывало Бурундука. Он видел, что одерживает победу.

– Если же бай не соглашается разделить свое стадо, то… можно его заставить!

Пленник, жадно следивший за словами Бурундука, взволнованный вскочил и начал быстро-быстро сыпать словами. Он говорил о несправедливостях баев, о лишениях жизни пастухов. Говорил страстно, захлебываясь.

Прочие все еще хранили молчание, но, видимо, начинали колебаться.

Наконец, один выговорил:

– Правильно сделал, кто ушел по домам! Теперь весна, скоро надо кумыс пить, лежать, смотреть в голубое небо. Справедливо сказал Гужак, войны нам не надо, война нужна русским, которые в лагере. Они обманут, только время проведут, денег нам не заплатят!

Удалились на совещание. Насрдын, так звали пленника, страстно спорил со стариком.

Старик медлительно ронял тусклые скупые слова, глаза его смотрели тускло.

– Ты ударил хозяина. А сам питался его же милостью. От хозяина все: верблюжья шерсть, яки, лошади и что лошади и яки приносят. Хозяин мудр. А что хочет Гужак? Пустоты! Так, издали смотришь, кажется, большое стадо верблюдов, а достанешь рукой и получишь всего-навсего один кусок выгоревшей шерсти. Нездешний хочет, чтобы были скалы, между скалами ветер, и пыль, и холодное небо.