Слово «блондинка» Федор не понял, пришлось употребить другое: «белокурая».

— Белокурая, — повторил он, — нет, Прасковья русая, как и Фекла, а в каком доме ты их видел?

Это означало: «приехали».

— Ты что, не помнишь, где познакомился с Феклой?

— Почему не помню, помню. Здесь и познакомился.

Мне осталось только посмотреть на него большими глазами. Информация, как говорится, в комментариях не нуждалась.

— А почему ты меня об этом спросил? — неожиданно заинтересовался Годунов.

— Я видел твою невесту вдвоем с красивой белокурой девушкой, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — Подумал, может быть, она и есть Феклина сестра.

— Нет, Прасковья русая, — теряя интерес к разговору, повторил он.

— Где же ваш Георгий? — чтобы не молчать, спросил я.

— Георгий очень хороший человек, — в точности с теми же интонациями, что и раньше, сказал Федор. У меня появилось ощущение, будто второй раз была включена запись недавнего разговора.

«Похоже, его здесь зомбировали, — решил я, — оставили выборочную память и превратили в идиота».

— А ты помнишь, кем был раньше? — спросил я.

— Конечно, Алеша, ты что же, меня считаешь безумцем?

— Нет, конечно, но ты так изменился, что невольно задумаешься…

— Это потому, что я раньше жил совсем по-другому. Теперь я на все смотрю иными глазами.

Мне осталось замять разговор в ожидании обеда и встречи с таинственным Георгием. Просто так сидеть, даже не разговаривая, было неуютно, но я терпел и временами обменивался с Федором нежными улыбками. Наконец за нами пришла Фекла и пригласила к столу.

Мы тотчас встали и пошли за ней в трапезную. Находилась она не в главной избе, а в паре десятков метров от нее, в длинном рубленном строении, напоминавшем сарай. Внутри это впечатление не прошло. Стены были голы, пол земляной, вдоль всего помещения стоял очень узкий, сантиметров сорока, длинный стол со скамьями по обе стороны. Этакий полевой стан под драночной крышей.

Пока на скамьях сидело человек шесть. Вероятно, у каждого здесь было свое место, потому что сейчас все они сидели вразброс. Фекла подвела нас к концу стола и пригласила садиться, а сама устроилась напротив жениха.

Я сел и исподволь осмотрел местную публику. Несмотря на разный возраст и место за столом, все присутствующие были одеты просто, практически одинаково. Женщины, их было две, считая Феклу — в льняные платья и такие же платки, мужчины — в портки и длинные рубахи.