— Рассказывай все в точности, — оживился я. — Что за Васька, где живет, кому служит!

— Здесь рядышком, за углом в переулке, изба такая корявая, там раньше Варвара-бражница жила, — объяснил он, для наглядности показав пальцем направление.

— Кому служит, знаешь?

— Это нам неведомо, а Ваське Кривому нужно стучать сначала три раза, а потом еще один, тогда он и откроет!

Больше, сколько я ни бился, ничего интересного Автаном рассказать не смог. Использовали его, скорее всего, втемную, пользуясь извинительной национальной склонностью. Теперь, хоть что-то выяснив, нам предстояло искать концы в соседнем переулке.

Определив обоих мужиков под арест, мы с Сидором отправились на поиски «корявой» избы. Время было полуночное, самое подходящее для разбоя и темных дел. «Корявую» избу Автаном описал в точности, действительно, даже в ряду неказистых соседних строений она выделялась небрежностью постройки, разной толщиной бревен в стенах и несимметричными пропорциями. Мы осмотрели прилегающую территорию, такую же запущенную, как и сама изба, потом обошли ее вокруг. Единственное ее окно выходило на пустырь, заросший бурьяном.

— Я зайду один, а ты сторожи окно, — сказал я Горюнову. — Если что, действуй по обстоятельствам. Будет все тихо, сторожи дверь, чтобы нас не застали врасплох.

Сидор кивнул и завернул за угол. Я подошел к двери и постучал так, как объяснил Автаном, три раза и после паузы еще один. Будто меня ждали, сразу же за дверями завозились, заскрипели петли, и в дверной щели показалась всклоченная голова.

— Ты что ли, Автаномка? — спросил сиплый голос.

— Он самый, — ответил я и ударил всклоченного человека кулаком в подбородок. Голова хрюкнула и исчезла.

Я вбежал в избу. На столе горела тусклая сальная свеча, едва освещая убогое жилище. Хозяин возился на полу, ругался матом и пытался встать на четвереньки.

— Здорово, Кривой! — поприветствовал я его, ударом ноги вновь сбивая его на пол. Тот екнул и повалился набок.

— Ты это чего? Кто такой? Почему дерешься? — спросил он, оставаясь лежать.

— Черт, пришел по твою душу!

— Какой еще черт, ты что, добрый человек, людям отдыхать мешаешь? Разве это можно?!

— Добрый человек? — воскликнул я. — Да ты посмотри на меня!

К сожалению, в избе было так мало света, что мой костюм терял половину своей привлекательности. Однако и то, что кривой смог рассмотреть одним глазом, ему совсем не понравилось.

— Ты, что, правда, нечистый? — спросил он дрожащим голосом.

— А то! Вставай, собирайся в чистилище. Тебя давно в аду дожидаются!

Не знаю, поверил ли он мне, но так как я не утаскивал его в ад немедленно, решил поторговаться: