— Я знаю где он был.
Она качает головой.
— Ты ведь его используешь. Для этого. — Она обводит рукой мои записи. — Он знает?
— Конечно, знает. Он сам предложил.
Она тяжело вздыхает.
— И теперь ты с ним спишь.
— Вы с Леклером коллективный набор свечей заказали? — иронично спрашиваю я. — Это здесь не при чем. — Я указываю на стену. — Ты за Шона не переживай, пани, с ним уж точно ничего не сделается.
— Откуда тебе знать? — рявкает она. Защищает? Как же меня бесит эта парочка. — Я всегда подозревала, что ты эгоистка!
— Взаимно. Только ты еще и с**а.
— Я изменилась!
— Легко быть хорошей, когда в твоей жизни все прекрасно. Это как облагодетельствовать окружающих, когда на твоем счету миллиарды. А когда у тебя болела дочь, а тебе не хватало человеческого сострадания, ты пришла в дом, в котором я жила, и разрушила сказку, в которую я верила. Сдернула с меня розовые очки. А я любила свои розовые очки. И не надо меня обвинять в скупости и черствости теперь!
Сейчас, пани, я уйду, вернусь через двадцать минут. И лучше, чтобы тебя здесь не было!
Глава 10. Джоанна vs Карина
Тот день был выходным. Я старательно писала программу удаленного доступа, которую задал мне Шон в рамках индивидуального учебного плана. Он занял компьютерную комнату, а мне досталась гостиная. В одном помещении мы работать не могли, Картер не терпел конкурентного стука по клавишам. Это его отвлекало. По крайней мере я предпочитала именно эту версию объяснений.
На мне было платье с цветами и широкими белыми полосками окантовки краев, волосы скручены в замысловатый жгут. Я, конечно, не собиралась выходить из дома, но ради мужчины я же хочу одеться, причесаться и накраситься. Причина была неверной, но, как ни странно, это стало для меня неким утешением, потому что в дверь позвонили.
Я не стала дожидаться, чтобы вышел крайне раздраженный Шон и потом начал рычать, что по моей вине был вынужден отрываться от дел. В конце концов я выучила урок: кто бы там ни пришел его нужно выставить. Так что я подошла к двери, не глядя в глазок, дернула ручку… и вдруг все заготовленные вежливые слова застряли в моем горле. И я сразу поняла, кто передо мной. Голоса Роберта Клегга и Джастина Картера смешались воедино, и я сразу поняла, что на пороге концентрированные неприятности.
А мои неприятности оказались одеты в жакет с раскраской под зебру, желтый топик, аквамариновые брюки и золотые туфли на сумасшедших каблуках. В пальчиках с длинными ногтями под цвет брюк была зажата совсем не женская сигарета. И пахли неприятности так, будто выкурили уже пачку, однако, за табаком прятался запах каких-то дорогущих духов. О да, рядом с пани (а, разумеется, это была она) я в своем платье в цветочек я почувствовала себя дешевкой. И не представляю, каким образом, ведь одета она была как попугай, но все же.
Ее глаза обладали кошачьи прищуром и металлическим блеском поверх странной фиолетовой радужки, кожа не была знакома с расширенными порами, а также и с солнечными лучами, и цвет ее волос мог бы повторить только художник очень высокого класса. Она была ниже меня сантиметров на десять, наверное, но сумасшедшие шпильки украли как минимум половину моего преимущества. И, черт, она была безупречнее не придумать.
Я возненавидела ее сразу. Вот на этом самом месте. Даже на порог пускать не хотела, потому что чувствовала, будто стою на пути у движущегося на всех парах состава поезда. И сойти с рельсов уже не успевала.