— Ты прав. Даже если его удастся вытащить из Австралии, он просто поменяет билет на более удобный.

— Дослушай меня, а потом подумаем еще раз. Крошка, которая с ним живет, — особа весьма обидчивая. Отношения у них очень сложные. Если Картера достаточно разозлить, он сорвется на ней, и уж по разным комнатам они разойдутся как миленькие. А скорее всего она уедет из дома, хлопнув дверью. Гордячка. Они оба предсказуемы как восход солнца.

— Мне этот план не нравится.

— Монацелли, послушай еще раз. Джоанна Конелл — человек, который не сунется на половину дома Картера, даже если ту снесет метеоритом! Он ее уже отполировал. Это куда менее подозрительно, если она по загадочным причинам исчезнет, Картер ведь и начать копать под это дело может…

— Это твой единственный вариант?

— Есть еще один: ты вытаскиваешь из Австралии не Картера, а ее саму. Дай ей место Бабочек, она им просто грезит.

— Еще чего! Какая-то девица-недоучка и Бабочка? — фыркает Монацелли. А я на него обижаюсь за прежнюю себя, между прочим. И мне уже не совестно за отказ на него работать, за Рим и за то, что я сдам его Леклеру тепленьким. Я девочка. Я мстительная.

— Только Монацелли…

— Что?

— Ты уверен, что тебе этот Пентагон нужен?

— Да. Нужен.

— Ты псих.

Он лишь фыркает. А я начинаю подозревать, что у Марко психическое расстройство наследственное. На этом запись заканчивается. А следующая уже касается момента, когда Марко попадает в клинику.

— Твой сын в больнице. Что ты собираешься теперь делать?

— Этого не должно было случиться! — орет Монацелли. От привычной сдержанности и холодности и следа не остается.

— Я предупреждал.

— Заткнись, Кристофер.

— Сдавайся, оставь Бабочек Шону Картеру. Пока Марко не стало еще хуже.

— Нет. Я же говорил тебе, этот ублюдок ничего от меня не получит.

— Марко становится хуже из-за этого, ты…