Путник опять поправил хурджун, повел плечами, расправляя их. Горячая струйка сбежала по спине: было жарко в длинном черном камзоле, плотно облегавшем юношескую фигуру.

С сожалением взглянул человек на порыжевшие, истоптанные сапоги. Выдержат ли они? Сколько ему еще придется взбираться на барханы, чтобы с них увидеть другие, новые, так похожие на горбы верблюда.

Ничто не нарушает их покой… Сюда не залетит птица — зачем? Только обожжет крылья. Не примчится джейран — у него могут потрескаться копыта. Попрятались по своим норкам грызуны и змеи. Даже следа от них нет.

Только однажды перед человеком замер варан. Осмотрел мгновенно холодными, злыми глазками и с недовольным шипением скрылся, отчаянно работая хвостом. Его след тоже скоро исчезнет. Поднимется ветер где-то за барханами и пойдет гулять высоким, слегка наклонившимся столбом по широкому простору. Ветер закрутит песок, поднимет его до самого неба, перегонит застоявшиеся барханы из конца в конец. Он-то заметет следы… Все? Нет, всех следов не уничтожит самый бешеный вихрь.

Человек поднялся на бархан, стащил хурджун, достал из него кожаный бурдюк и сделал два-три глотка. Не больше. Ведь еще неизвестно, где конец пустыне, конец его пути.

Ни одна капля не упала на песок, даже не сбежала с губ по подбородку. Ни одна…

И снова осмотрелся человек. Теперь его охватило новое чувство — он будто очутился в огромном, наполненном кладбищенской тишиной склепе.

Нет… Пустыня оставляет следы… Между редкими колючими кустиками белели кости, скалил желтые зубы людской череп…

Значит, здесь произошла та известная трагедия. Здесь остановились беженцы из Средней Азии. Слишком поздно они поняли, куда и за кем идут. Очень поздно… Баи и муллы обещали им за границей счастье. Обещали щедро. Торопили: берите самое нужное, ценное. Спасайтесь.

Здесь, среди молчаливых, равнодушных барханов, «благодетели» отобрали все, что было у беженцев. И остались только эти следы. Их не заметет вихрь.

Чем дольше стоял на песчаной гряде путник, тем страшнее казалась тишина. Она уже не была пустой. Она наполнялась звуками, выстрелами, криками:

— Помогите!

— Предатели!

— Пожалейте старика!

Путник невольно мотнул головой. Нет! Криков не слышно. Пески не умеют хранить звуки. Пустыня безмолвна.

Человек перекинул через плечо хурджун, вдохнул горячий воздух и зашагал дальше. Нужно торопиться, пока пустыня спокойна, пока ветер не набрал сил и не метнулся из-за первого же бархана. Торопиться, хотя горячее солнце, как назойливый спутник, не отстает от человека ни на шаг…

…Память упорно возвращает в прохладный кабинет с тяжелыми шторами на окнах. Путник облизывает губы, вспоминая синий чайник на столе…

…Московский гость из ОГПУ ставит на поднос пиалу.

— Вы еще можете отказаться…

— Нет, Петр Иванович. Я решил.