Гейл накрыла новая волна. Соленая прохладная вода приятно покалывала кожу. Она поплыла обратно и, поймав волну, выбросилась с ней на берег. Лежа на животе, она приняла наплыв еще одной волны и еще…
Наконец Гейл вышла на песок, обтерла лицо полотенцем, оставив тело обсыхать на солнце. Ей стало значительно лучше. Гейл села на полотенце и расставила ноги, наблюдая, как капельки воды скатываются с живота и, сверкая на солнце, скапливаются в волосах на лобке.
Дурнота прошла, но выпитое кружило голову. Гейл закрыла глаза и представила, как она, Спринджер и Сара в любовном экстазе кувыркаются на песке. Как Сара, смахивая темные кудри с лица, берет его штуку в рот. Она почти чувствовала, как горит ее обожженная кожа…
Тут видение исчезло. Боже мой, как давно она это сделала сама в первый раз. Гейл тогда была в Париже и училась в Сорбонне. И потом — с Роллинзом в Нью-Йорке.
Гейл перевозбудили воспоминания. Она закурила сигарету и полезла в корзинку за ромом и тоником. После нового стакана Гейл «поплыла», как она это называла. Единственная проблема: она была одна. Но дело можно поправить. Она вернется на пляж у дома и найдет там себе нового друга.
Она испытывала одновременно чувство покоя, полета и возбуждения. Ее либидо требовало жертвы прямо сейчас.
«Я стала сценаристкой, дела мои на подъеме!» — алкоголь затуманил мозг, мечты стали казаться реальностью, устремления — свершившимися, всякие глупости наполнились новым смыслом.
Гейл вспомнила, как забыла показать Блайдену переписанный финал «Последней вечеринки». Она закончила переработку только вчера утром. Это единственно возможная концовка пьесы. На пикнике и во время вечеринки она не стала ничего говорить Блайдену, было не до того.
Вместо этого она опять стала с ним спорить, что-то спьяну доказывать. Она так горячилась потому, что была уверена: финал получился, и все будут уважать ее мнение.
А придумала Гейл вот что. Сцена в зале суда. Им всем четырем, «банде Ритца», грозит тюрьма. Должен состояться судебный процесс. Порывшись в юридических книгах, которые взял для нее в библиотеке Гарри, Гейл нашла лазейку для вынесения оправдательного приговора. Они невиновны! Их должны освободить, обвинение проиграло.
И вот последний киноплан: они снова сидят в доме Гарри все вместе, как в начале фильма, выпивают. Камера наезжает на остекленную стену, за которой — океан, мощные волны набрасываются на берег и откатываются. Луи говорит:
— Ну, и?.. Что дальше?
Гарри встает, чтобы обновить себе выпивку.
— У нас остается наша жизнь, мы найдем, чем ее занять, — и предлагает: — Давайте ограбим другой банк.
— Здорово! — воскликнула Гейл. — Разве мы остановимся на этом?
Камера снова выхватывает вид океана, клонится к закату большое оранжевое солнце. Оно на глазах краснеет и тонет на горизонте в океане.
Шум волн затихает, и слышно только, как лед бьется о стенки стакана Гарри.
Последняя вечеринка продолжается. Никто не может остановить ее.
Вот ключевая идея всей пьесы. Она нашла ее только вчера. Гейл была довольна всей придумкой, ей не терпелось тут же рассказать все Блайдену.
Но он сам посоветовал ей сперва искупаться и поесть. И вот она здесь. Искупалась. Гейл достала из корзинки сандвич, развернула и съела половину почти с удовольствием. Потом налила себе еще рома и выпила.