— Расскажи мне про венчание, — произнес я негромко, внимательно глядя на Ребекку. — С Адель, — добавил я чуть погодя.

Брови графини взметнулись в удивлении. На некоторое время возникла пауза, после чего Ребекка спросила:

— Она сама тебе сказала?

— Да, — кивнул я и пояснил: — Быстро и на ходу, я не успел ничего узнать подробнее.

— Адель моя дочь.

Услышанное меня удивило. Даже несмотря на те чувства и эмоции, которые я ощущал от них обеих во время смертельной опасности, когда мы все едва не погибли в Вильнев-д’Аске, мне не приходило в голову мысли о том, что Ребекка может быть матерью Адель.

— Она об этом не знает, — глядя в сторону, произнесла Ребекка.

И снова она смогла меня удивить — зато теперь я уже понял, почему не догадался о столь близком родстве. Адель об этом просто не знала, а Ребекка умело скрывала свои чувства.

— Об этом практически никто не знает, — невесело улыбнулась графиня, невольно сильнее сжимая мою руку.

— И в каких границах могу узнать об этом я?

— В очень широких. Можно начать с того, что даже я не должна была знать о том, что Адель моя дочь.

В третий раз за последнюю минуту я сморгнул от неожиданности.

— Начни, пожалуй, сначала, — попросил я, пытаясь осмыслить услышанное.

По-прежнему глядя в сторону, графиня еще раз сжала мою руку и действительно начала сначала:

— Если сначала, то… Мы на пороге великой битвы. Очередной. На пороге новой эпохи. Очередной. Наш мир наконец живет в эпоху глобализации — и естественный результат происходящего — переход к новому, надгосударственному порядку. Подобный по масштабу переход уже случился однажды — когда от системы полисов человечество перешло к государственной системе.

Но глобализация даже во времена прекрасной эпохи еще не достигла того уровня, который позволяет править миром. Некоторые страны — как Франция и Британия, слишком рано взошли на Олимп — и если британцы смогли безболезненно оттуда уйти, то Франция два раза заплатила слишком большую цену.

— Во второй мировой Франция, как мне кажется… — начал было я, но меня прервал жест графини.

— Во второй мировой Франция едва не оказалась на Олимпе снова — из двух предыдущих поражений был извлечен серьезный урок. И для того чтобы не дать французам победить, британцы полвека назад приложили немало усилий — вполне на уровне того, что они делали для уничтожения Российской Империи в Первой мировой, когда король Георг даже бросил на смерть своего брата и его супругу — внучку королевы Виктории, между прочим. Слишком уж большие ставки были на кону — русские в шестнадцатом году были даже ближе к цели, чем после битвы пяти народов в Лейпциге, когда царь Александр взял Париж.

— Я не очень понимаю, как Франция могла вернуться на Олимп во время второй мировой войны, — попытался я поймать взгляд Ребекки.

— Россия участвовала во второй мировой войне и выиграла ее в статусе державы победительницы. Как результат, получила одно из пяти постоянных мест в совете безопасности ООН и восстановила контроль на Восточной Европой.