Рики снова разрыдалась. Она затряслась еще сильнее и закуталась в тонкое одеяло. В кои-то веки браслеты на ее запястьях не звенели. Она безуспешно пыталась вернуть Нардо к жизни. Все ее браслеты покрылись кровью и слиплись.

– Вот мы и приехали. – Байбл остановился на крутой подъездной дорожке у дома Рики. Он повернулся к заднему сиденью и сказал им обеим: – Извините, мне надо сделать звонок. Дамы, дайте знать, если вам что-нибудь нужно. Мэм…

Рики опустила глаза, когда Байбл накрыл ее руку своей.

– Сочувствую вашей утрате.

Андреа выбралась из внедорожника. Она обошла его, чтобы помочь Рики. Яркий свет фонарей не льстил женщине. За последний час она постарела. Морщины стали глубже. Под глазами появились темные круги. Она тяжело опиралась на Андреа, пока они поднимались по лестнице. Дверь была не заперта. Рики потянула ее, и та открылась.

Андреа не стала дожидаться приглашения. Она обошла гостиную, зажигая лампы. Потом поднялась по небольшой лестнице на кухню. Люстра над столом загорелась, когда она подошла к плите. Чайник был уже наполнен. Андреа включила газ и стала ждать, пока закипит вода.

Она крикнула Рики:

– Чай будет готов через минуту.

Она прислушалась, но Рики не ответила. Андреа подошла к краю лестницы. Она видела макушку Рики в гостиной. Женщина сидела на диване и раскачивалась взад-вперед, одеяло все еще было плотно обмотано вокруг ее плеч. Врачи «Скорой» сказали, что у нее, вероятно, шок.

У Андреа тоже был шок, но она приложила слишком много усилий, чтобы позволить себе сдаться.

Она нашла грязную кружку в раковине и губку на подоконнике. Она напрягала слух, чтобы слышать Рики. Из гостиной доносился ее приглушенный плач. Андреа тщательно помыла и вытерла кружку. Подошла к холодильнику. Взглянула на фото, картинки, стикеры с напоминаниями и чеки. Некоторые из них были настолько старые, что чернила уже выцвели. Ничего из этого не казалось особенно личным. Большинство открыток, похоже, были от туристов, которые тепло отзывались о дайнере. Они напомнили Андреа про утешительные записи в альбоме Рики:

«На хоре был огонь! Не забудь вторую химию! Оставайся всегда такой же!»

Андреа взяла с полки одну из красных баночек. Инстинктивно она потянулась за своим айфоном. У нее не было возможности погуглить названия всех таблеток. Она узнала только диазепам, то есть «Валиум», парацетамол/кодеин, то есть «Тайленол 3», и оксикодон, то есть «Перкоцет». Лора пробовала все это на разных стадиях лечения рака, но только пероральный прием морфия смог уменьшить боль.

Чайник завизжал. Андреа выключила газ. Она хотела уже открыть один из шкафчиков, но передумала.

Она снова подошла к краю лестницы и спросила Рики:

– Где вы храните чай?

Рики накрыла голову одеялом, будто хотела исчезнуть.

– Чай? – повторила Андреа.

– Шкаф… – сказала Рики хриплым голосом. – Шкаф над раковиной.

В шкафчике не было ничего, кроме специй и большой коробки ромашкового чая. Андреа залила в кружку кипяток, бросила чайный пакетик. Нашла на столешнице подставку. Когда она спустилась вниз, Рики уже не сидела на диване. Она стояла у придвижного столика, по-прежнему завернувшись в одеяло. Ее лицо опухло от слез. Врачи «Скорой помощи» попытались привести ее в порядок, но кровь Нардо испачкала ее рубашку и засохла в ее крашеных волосах.