Фотография ее дружка отпечаталась в памяти Джейн навсегда. Насколько ей было известно, он до сих пор гулял на свободе. Может, он каким-то образом узнал, где живет Карли? Став участницей программы центра, Карли подписала договор, что никому не расскажет о своем новом месте жительства, даже родным. Периодические звонки ее матери тщательно контролировались. Из коттеджа девушка могла совершать только местные телефонные звонки.

Но Джейн хорошо понимала, на что могут пойти женщины, чтобы навредить себе. Она знала женщин, пострадавших от насилия, которые возвращались к своим истязателям снова и снова. Порой, чтобы разорвать эту связь, у них просто не хватало сил.

Входная дверь была заперта — значит, можно предположить, что Карли ушла из дома по своей воле. У Джейн были ключи от всех домов, принадлежавших центру. Неожиданные проверки — еще одно условие договора. Она вошла в дом и осмотрелась, стараясь ни к чему не прикасаться.

Кровать была застелена. Ванная блестела. В кухне тоже чисто.

Джейн вышла через заднюю дверь в небольшой огороженный заборчиком дворик. Траву давно не подстригали. На цементном полу ютились железный столик и два стула. Огромная герань, которую Джейн принесла из собственного сада и посадила в горшок, стояла на столе — отличный подарок на новоселье, который так понравился Карли.

Садоводство было частью терапии. Оно успокаивало, закрепляя положительный результат. Выращивание цветов — это своеобразная метафора жизни этих женщин. Они должны заботиться о себе, удовлетворять свои потребности, чтобы реализовать заложенный в них потенциал.

Распустившиеся бутоны герани были яркого радостно-красного цвета, но само растение требовало обрезки, а листья пожухли и начали закручиваться. Почва оказалась сухой и твердой. Цветок не поливали несколько дней.

Вопреки своей привычке ничего не трогать в чужом доме, Джейн взяла лейку со стола, подошла к крану, который был прикреплен к стене дома неподалеку от сарая для садового инвентаря.

Голова кружилась. Снова и снова слышала она голос своей ассистентки: «Произошло убийство…»

Когда она открыла кран, позади нее послышалось низкое гортанное рычание.

Предупреждающий рык. Джейн медленно обернулась к сараю. Дверь была распахнута настежь.

— Петаль? — спросила она. — Это ты?

Ответом был еще один низкий гортанный рык.

— Петаль?

Она сделала шаг к сараю, пытаясь заглянуть внутрь. В темноту проникал только тоненький лучик солнца. На полу в маленьком пятнышке света она увидела белую лапу, а потом — кончик темного носа.

— Петаль? Это я, тетушка Джейн. Все хорошо. Возьми печенье, дорогая. Ну, иди же.

Мало-помалу собака показалась целиком. Она выползла к Джейн на животе. «Жалкая» — вот как можно было сказать о ней.

«Произошло убийство…»

Джейн нагнулась и бросила собаке печенье из кармана своей джинсовой рубашки, которую надевала для работы в саду.

— Ну давай же, милая, — прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.