— Миссис Крейн… — начала Энн.

— Ты совсем не ценишь времени мистера Ингланда! Моего времени!

— Миссис Крейн, — сказала Энн более уверенным и твердым тоном. — Вы получили мое сообщение?

Джанет Крейн посмотрела на нее так, словно та только что появилась.

— Сообщение? Какое сообщение? Я не слушала никаких сообщений. Я пыталась найти сына.

— Может быть, мы войдем? — спросила Энн.

Мать Томми сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Да, конечно. Извините меня. Прошу вас, входите, мисс Наварре.

Томми все еще держал Энн за руку, когда они вошли в коридор. Он не отрывал взгляда от напольного покрытия из мексиканского керамического камня. Никаких объятий от мамы. Никаких вопросов о том, все ли с ним в порядке. Зато сколько негодования из-за сорванного урока фортепиано…

Энн наклонилась к нему:

— Томми, пойди умойся, пока мы поговорим с твоей мамой. Хорошо?

Он пошел по коридору, оклеенному желтыми обоями с яркими разноцветными попугаями, и исчез в туалетной комнате.

— Простите, — сказала Джанет Крейн. — Я просто с ума сходила от волнения. Вот так пропускать уроки — не в привычках Томми. Он всегда очень пунктуален.

Как и его мать, подумала Энн. Пунктуальная, застегнутая на все пуговицы своего костюма, с большими плечиками и в дорогой шали. Ее волосы были подстрижены под каре, начесаны и залиты лаком. Как «хворост», подумала Энн. Особу с родительского собрания слегка травмировало… отсутствие ее сына на уроке фортепиано.

Энн рассказала, как дети обнаружили труп в парке, подчеркнув, что Томми упал в самую могилу.

Глаза Джанет Крейн снова расширились до предела.

— О Боже мой!

Она резко повернулась и пошла в гостиную, словно сошедшую со страниц «Лучших домов и садов».[5] Каблучки ее туфель-лодочек застучали по полу. Женщина устроилась на краю диванной подушки. Ее взгляд метался по комнате, словно в поисках помощи.

— Мне кажется, Томми в шоке, — сказала Энн. — Он почти ничего не говорит с тех пор, как это случилось.

— Я не знаю, что делать, — заявила его мать. — Мне стоит вызвать врача?