Спустя секунду я следую за ним и некоторое время наблюдаю, как он проходит вглубь салона автомобиля, внимательно разглядывая каждую деталь.

— Тогда зачем ты взял меня с собой, если я тебе мешаю?

— А ты хочешь, чтобы парни тебя избили или пустили пулю в лоб, пока меня нет рядом? — тут же следует встречный вопрос от него, когда он заканчивает понятное только ему расследование фургона, и под его ногами тут же звенят осколки стекла, вперемешку с мелкими камнями.

— Я могу за себя постоять, — отчеканиваю я, прожигая взглядом его переносицу.

Ежусь от ледяного лондонского ветра, неподалеку улавливая знакомое шипение и, судя по сосредоточенному выражению лица парня, заметила его не я одна. Он тут же наставляет ствол оружия в сторону надвигающейся музы, стреляя ей в упор. От громкого выстрела вороны, мирно сидящие на соседних деревьях, тут же с дикими воплями взлетают вверх, подальше от потенциальной опасности.

— Садись в машину, — командует Рон, не удосуживаясь взглянуть на меня.

Через пару секунд он уже заводит двигатель фургона и, не успеваю я прикрыть за собой пассажирскую дверь, как автомобиль тут же трогается с места, ловко объезжая остальные средства передвижения, не пригодные к эксплуатации. Несколько минут под нашими колесами скрепят разваливающиеся кости муз и сквозь зеркало заднего вида я наблюдаю, как после нас на дороге остается бордовый след, вперемешку со склизкой кожей мертвецов и остатками их внутренних органов.

— Так что ты там говорила про бейсболки? — прохладно проговаривает повстанец, вопросительно изгибая бровь.

Его руки продолжают крепко удерживать кожаный руль автомобиля с такой силой, что если бы его костяшки не были прикрыты черными байкерскими перчатками без пальцев, то предположила бы, что они полностью побелели. Свойственный ему хмуро-сосредоточенный взгляд серых пронзительных глаз не отрывается от дороги, кишащей мертвыми тварями, запчастями от автомобилей и магазинными тележками, мешающими спокойной езде.

— Я спросила почему вы их носите, — напоминаю я, удерживаясь за ручку, расположенную на потолке со стороны пассажирского сидения. Слишком уж быстро и резко водит парень, круто объезжая все препятствия на пути.

— Это своего рода отличительный знак для других групп сопротивления, — тут же следует ответ с его стороны. — Ну, знаешь, никто не любит внезапно свалившихся на голову новичков, никто не знает, что от них ожидать. А за прошедшие семь месяцев после активной фазы эпидемии мы все познакомились, если можно это так назвать. Половина перебивали друг друга, ведь именно в такой напряженной обстановке в людях просыпаются истинные страхи, пассивная агрессия и маниакальные наклонности, которые все это время благополучно дремали. Никто из выживших не видит свое будущее без всего того, что происходит вокруг нас, как бы мы не хотели вернуться в прошлое…

— А вторая половина выжили? — интересуюсь я, удивляясь подобному интересу с моей стороны.

Нет, мне не свойственно проявлять интерес к повстанцам. Если только ради приказа, ради информации для корпорации…

— А вторая половина заключили негласный мирный договор, — сообщает Рон, объезжая очередную машину. — Наверняка, ты еще помнишь группу Боба, они бывшие байкеры и именно поэтому их отличительный знак — бандана. Еще есть группа лучников, они всегда ходят с арбалетами и рюкзаками со стрелами за спиной. Пару раз мы встречали пацифистов, людей, которые наотрез отказываются убивать муз и чуть ли не поклоняются им словно новым богам. Они глубоко убеждены, что бог послал на землю этих чертовых кровожадных зомби не просто так. Кто-то называет их пацифистами, а мы называет их чокнутыми шизиками. В основном, они не выходят на улицы, а если выходят, то совсем безоружные и их сразу можно заметить. Можно сказать, отсутствие оружия — их отличительный знак. Скорее всего, в других районах города есть еще несколько групп сопротивления, о которых мы не знаем, но и не особо горим желанием с ними знакомиться. Наверняка, среди всех этих групп есть люди из корпорации зла, заманивающие простых смертных на свое пресловутое оздоровление…

— А что на счет смены места вашей дислокации?

— Слишком много вопросов на сегодня, — ухмыляется он, по-прежнему сосредоточенно глядя на дорогу. — Теперь моя очередь. На твоем запястье новый ожог?

Я бросаю беглый взгляд в сторону браслета, окруженного многочисленными волдырями, и вновь перевожу взгляд на дорогу.

— Да, я…

— Когда в последний раз ты читала дневник Евы? — его настороженный голос перебивает мысли.

— Вчера перед сном, — беспрекословно отвечаю я, пытаясь понять, что он задумал.