Со своей стороны гифф пытался объяснить фермеру чудеса космоса: как горят звезды, как странные существа двигаются по другим мирам и как корабли летают между планетами. Слова слишком часто подводили Гомджу, и Телдин запутался еще больше, чем вначале. И все же рассказы гиффа были полны чудес и приключений, о которых Телдин никогда раньше не слышал.

Отряд путешествовал без изменений в течение нескольких дней, интенсивно двигаясь днем, и, разбивая лагерь, на краю полей ночью. Они редко останавливались на постоялых дворах вдоль дороги. Вандурм соблюдал строгую дисциплину, а таверны были слишком большим соблазном для пьянства. — «В этом отношении капитан сильно изменился», — подумал Телдин. Кое-кто из наемников ворчал, но большинство были профессионалами, привыкшими к обычаям Вандурма.

В семи днях пути от Каламана и в шести от их лагеря возле крепости Даргаард-Кип наемники достигли стен Башни Верховного Жреца. Массивное укрепление — место первой великой победы в Войне Копий, располагалось на перевале Вестгейт, перекрывая узкий каньон, который, в конечном итоге, вел к далекому Палантасу. Дорога пронизывала стены крепости и проходила через меньшую секцию, известную как «Шпора Рыцаря». По одну сторону отрога возвышались характерные строения цитадели: группа башен, сгруппированных вокруг одного главного шпиля, святилище Верховного Жреца, которое парило на головокружительной высоте над остальными. Один рыцарь как-то сказал Телдину, что с вершины виден пролив «Тротил», а до него шестьдесят лиг. Если отбросить очевидное преувеличение, башня была достаточно высокой, чтобы дотянуться до стен каньона, отмечавших край равнины. Эти скалы отбрасывали тени на дорогу в том месте, где она приблизилась к воротам.

За пределами крепости годы забвения и войны медленно сводились на нет. Свежая каменная кладка отчетливо выделялась на фоне старого темного камня. Когда-то крепость была почти пуста, но теперь на ее стенах стояло много людей, скучающих, но настороженных. Воспоминания о двух войнах все еще были свежи в умах большей части гарнизона, войнах, во время которых крепость была плохо вооружена и плохо управляема. Солдаты крепости теперь, казалось, были полны решимости, чтобы не допустить таких проблем.

Там, где стражники Каламана были осторожны, их товарищи в Башне Верховного Жреца были откровенно подозрительны. Отношение людей в Палантасе постепенно менялось, и эти стражники отражали эти новые чувства, тщательно проверяя всех, кто пытался пройти через вход. Движущийся поток медленно вился через ворота, когда каждый экипаж, каждый путешественник останавливался, а затем проверялся для входа через проход «Вестгейт». Наконец, Вандурм выступил вперед, представляя своих людей. Вернувшись, он махнул отряду вперед, а стражники лениво наблюдали за ними. Когда приблизились Телдин и гифф, Вандурм отвел их в сторону.

— Чтобы провести твоего друга через ворота, потребуется много уговоров. Рыцари больше не самые доверчивые и глупые воины. Даже некоторые из моих людей советуют мне оставить твоего друга. Если охранники вызовут его, убедись, что он не сделает ничего опрометчивого. Вандурм многозначительно кивнул в сторону гиффа и тронул лошадь с места. Телдин тоже посмотрел на своего спутника, пытаясь прочесть выражение его лица, но широкое лицо Гомджи было бесстрастной маской. Подавив чувство обреченности и дурного предчувствия, Телдин последовал за Вандурмом через ворота башни.

Когда они, наконец, миновали решетки, перешли через мост, прошли сквозь стены и вошли в узкий каньон, Телдин с облегчением посмотрел на Гомджу. Гифф не сделал ничего необдуманного, что было небольшим благословением.

Войско Вандурма воссоединилось, его авторитет был восстановлен, и он легко взмахнул на коня, крепкую гнедую кобылу. По его пронзительному приказу солдаты вскочили на коней и начали долгий спуск к Палантасу.

После выхода из крепости дорога нырнула в узкое ущелье, прорезавшее два острых, как нож, горных хребта. Дорога шла по дну каньона рядом со стремительным потоком, питаемым дождями и снегами, которые стекали вниз по изрезанным оврагами склонам. Лишь немногие деревья могли найти опору на крутых и скалистых склонах, поэтому вода текла красно-коричневой от минералов, унесенных эрозией. Дорога шла вдоль ручья там, где только могла, петляя между тенями. На дне каньона редко бывал полный дневной свет.

Там, где раньше они скакали быстрым шагом, теперь Вандурм приказал полностью перестроиться, замедляя колонну до легкого шага. Телдин, уставший и измученный седлом после нескольких дней тряски рысью, не жаловался, а Гомдже было легче поспевать за всадниками. Большой гифф шел рядом с человеком, который скакал на коне.

Слегка покачиваясь в седле, Телдин заговорил с гиффом, повышая голос, чтобы его было слышно сквозь стук копыт колонны. — Ну, Гомджа, этот разлом в горах ведет прямо в Палантас. Через несколько дней мы будем там.

— Вы знаете эту дорогу, сэр? Каким-то образом гиффу удалось раздобыть немного продуктов, и он снова принялся за еду.

— Во время войны — первой войны — я служил в Палантасе. Я был в первой колонне подкрепления, прибывшей в Башню Верховного Жреца после победы Лорда Маркенина над армией драконов.

Гомджа поднял голову, его маленькие глазки расширились от любопытства. Военные истории для него никогда не были скучными, и ему показалось, что Телдин вот-вот начнет их рассказывать. — Должно быть, это было великолепно, сэр! — нетерпеливо сказал он.

Телдин закрыл глаза и подавил дрожь, вспомнив этот поход. — Нет, не было, — наконец ответил он. В своем сознании, Телдин смог увидеть каньон так, как это было тогда. — Была зима, и перевал был закрыт снегом. Наша колонна двинулась вперед как раз в тот момент, когда началась оттепель, и нам пришлось пробиваться сквозь тающую корку, чтобы добраться до башни. Вода поднялась высоко, и дорогу не раз размывало. Три человека были сметены этим… — Телдин открыл глаза и показал на поток, журчащий рядом с ними — и их тела не были найдены до весны. К тому времени, как мы добрались до башни, половина наших людей была обморожена. И тут все стало еще хуже.

— За несколько дней до этого Соламнийские Рыцари «выиграли» битву за перевал Вестгейт. Но они были рыцарями, а не солдатами. В голосе Телдина, вспомнившего прошлое, не было ни малейшего намека на презрение. Гомджа внимательно слушал, даже забыв жевать. — Рыцарей было слишком мало — и они были слишком важны — чтобы выйти на поле боя и заявить свои права. Все это время, пока мы пробирались сквозь сугробы к башне, Соламнийские Рыцари оставались внутри крепости и чтили своих павших командиров. Они оставили остальных погибших, чтобы их похоронили мы. Три дня, да, три дня — они оставили их лежать там, в течение трех дней.

Телдин закрыл глаза, пытаясь совладать с подступающим гневом. Воспоминания были болезненными, даже сейчас. Когда он снова открыл их, то заметил, что рядом с ними оказался Вандурм. Как долго капитан слушал его, Телдин не знал. — Нам потребовалось два дня напряженной работы, чтобы похоронить их всех. Несколько человек стояли на страже, пока остальные копались на ледяном ветру. Мы не могли кремировать тела — не хватало дров и смолы, чтобы сделать эту работу, — поэтому нам пришлось использовать кирки, чтобы выкопать мерзлую землю для могил. Мы сложили двадцать или тридцать тел в одну яму. Когда мы закончили с этим, в крепости все еще оставались драконы.

— Драконы, сэр? — спросил Гомджа, внезапно, оживившись. — И копья драконов? В своем сознании гифф был сборщиком трофеев.

— Три дракона, — ответил Телдин, продолжая свой рассказ, не обращая внимания на любопытство Гомджи. — Рыцари каким-то образом заманили их туда, убили всех, а потом бросили вон там. Когда мы добрались до башни, тела все еще лежали во дворах. Мы не могли похоронить драконов — они были слишком большими, даже слишком большими, чтобы протащить их через ворота. Поэтому нам пришлось разделывать их на месте. Затем мы вынесли куски замороженного мяса на равнину и сожгли их с помощью небольшого количества дров, которые у нас были. Телдин прервал свой рассказ, ожидая, пока образы исчезнут из его сознания.

— Вот, какой была эта война, — закончил Телдин, глядя на гиффа.