Так нас стало четверо – не считая так называемых дружинников, строящих будку. Чинк полез было обниматься, не нашел Урру и немного загрустил. Лана тоже была не прочь – а еще глянула на наши ники и покачала головой. Полуразобранную будку как-то сразу перестроили под две лучные амбразуры. Там устроились Зай с Ланой, Чинка отправили в засаду за скалы, а я остался в качестве официального стража – не сразу же стрелять? По этому поводу доспехов нацепил сразу два – светлый моряцкий поверх черного ружского, и трофейный шлем водянского кагана – на голову. Карских вообще отослали на лужайку шагов за двести, где велели сидеть открыто и конно – в качестве массовки. Была надежда, что противник убоится и отступит.
Фургон и правда оказался торговый – кажется, ружского образца, с типичным безранговым торговцем на передке. Этот торговец сразу сделал вид, что его здесь нет, а вперед выдвинулся рослый гвардеец с зеленым шарфиком – кажется, сержант.
– Сержант Лихти, вторая рота гвардии Клана Белых Чаек. Боец, представиться и доложить обстановку.
Это он меня за своего принял? Или дурачится?
– Сержант Ранк, вторая рота гвардии Клана Белых Скал. Пограничный пост Карского округа. Цель визита?
Тут до сержанта дошло… Нет, дураком он не был – в смысле, посмотрел на будку с амбразурами, на нашу конницу на заднем плане, и сразу драться не полез. Зато в фургоне явственно зашевелились, и в его переднем окошке показался кончик стрелы. Неприятное ощущение…
– В Карский округ для соблюдения порядка был направлен наш гвардейский взвод. Нам поручено найти их командира, который не выходит на связь.
– Этот взвод занялся в округе грабежами и был уничтожен. Вместе с командиром.
– Что… полностью?
– Да, именно. Вон, местная дружина теперь носит их панцири. Впрочем, нам они тоже понравились. Я вижу ваших лучников в фургоне, но не советую начинать бой. Вас шесть, нас девятнадцать. Без шансов.
– Вранье. Бьем! – вдруг скомандовал кто-то из фургона, и меня снесло с ног сразу двумя стрелами. Еще две, кажется, свистнули мимо – целили в голову со шлемом, который отводит удары… вроде ничего не пробито, а все равно мало не кажется.
Сержанту, с которым я говорил, повезло еще меньше – он сразу поймал стрелу в глазницу. Не иначе – от Зая. За ним сползает с коня еще один гвардеец. Двое сразу выпрыгнули из фургона и ломанулись брать штурмом нашу караулку, один, на коне и с копьем, похоже, намерен добить меня… рывок – на крышу фургона. Хорошее место – почти плоское, и все видно. Например – что из переднего окошка продолжают лететь стрелы, и бьют они но нашей дружинной коннице, которая не очень решительно, но все-таки скачет нам на помощь. На самом деле, конечно, зря… Но можно же и прикинуть, где у меня под ногами стоит этот чертов лучник! Копье… выпад… сдавленный крик. Кажется, попало. Кстати, сзади в фургон уже лезет Чинк. Значит, можно браться за лук.
Последний конный копейщик врага не придумал ничего лучше, как скакать навстречу нашей конной атаке – в одиночку против пятнадцати! Уважаю. Причем сам он, наверное, не в курсе, но шансы у него неплохие – среди той кучи народу просто некому его победить. Так что первая стрела – именно ему. Попадает, кстати, нехорошо – куда-то в нижнюю часть панциря, так что он продолжает скакать… придется сбивать коня…
А караулка наша отбилась – Зай и Лана выпустили еще стрелы по три, так никого к себе и не подпустив. Карским дружинникам хватило ума не наскакивать на спешенного копейщика, а окружить его широким полукольцом – а он, с простреленной спиной, уже ни на кого не кидался. Когда мы с луками подошли ближе, поднял руку.
– Капрал Кист Светлый, вторая рота. Я ранен исподтишка, в спину, и по нашему Уставу вправе требовать поединка. Кто в меня стрелял?