Он явно что-то путает: уж очень это не вяжется с элементарной конспирацией… Нет, ничего толкового не узнаешь от него.

— А почему же вы сидите на печи? — резко спрашивает Пашкевич. — Почему с ними не пошли? Почему оружие не берете?

— Оружие? — взволнованно повторяет Максим Степанович. — Сейчас наш брат, пусть хоть с автоматом, против ихней силы и техники, что комар против бугая: хвостом пришибет бугай того комара и не почувствует. Это тебе, милый человек, не гражданская война, когда и кол от плетня в дело шел… Нет, нам оружие поднимать — на смерть лезть, что ни на есть верную смерть, А смертей и без моей хватает. Умирать никому ни охота… Вот когда наша армия фашистов погонит, ну, тогда другое дело…

— Пошли, комиссар! — резко махнув рукой, перебивает Пашкевич. — Здесь нам нечего делать.

Он прав. Наш новый знакомец ничего нового не скажет, и сейчас нам не о чем с ним говорить. Пора уходить в лес.

Мы поднимаемся и видим — к нам идет мужчина.

— Кто это?

— Кавера, — недовольно отвечает Максим Степанович, и в голосе его явная обида. — Вот с ним поговорите. Он и с нашим народом ладит и с фашистами якшается.. Не по душе такие мне. Ну, а вы, может, и дотолкуетесь. Кто знает, — зло бросает он и быстро сворачивает в переулок.

Подходит Кавера. Бросаются в глаза его большие седые усы, чисто выбритый подбородок, аккуратная добротная одежда.

— Куда идете? — сурово спрашивает Пашкевич.

— К вам иду. Вижу — свои люди.

— Откуда?

— Из Лесного.

— Зачем сюда пожаловали?

— К знакомому приехал. А тут, сами видите, что творится.

Пашкевич продолжает свой строгий прокурорский допрос, но Кавера перебивает его:

— Бросьте, товарищ — тихо говорит он, и лицо его невозмутимо спокойно. — Что вам надо? Провести? Скажите — куда. Помочь? Скажите — чем…

Как ушатом холодной воды обдает Кавера Пашкевича, а я думаю о том, что же ему ответить… Куда мы идем? Я сам еще не знаю куда. Однако ответить надо, и я отвечаю, пытаясь проверить его.

— К Курску идем. Скажите, как скорее и безопаснее пройти к линии фронта?

— Не советую туда идти, товарищи. Фашисты кричат, будто давно взяли Курск.