— Какие вещи? — интересуется хозяйственная доча.

— Быстро руки мыть! — оставляю за собой право последнего слова.

Закрыв дверь на ключ, на всякий случай запираю еще и двери машины.

В противоположном конце ангара призывно светятся окна местного офиса. По пути присматриваюсь к припаркованной технике. За буровой лабают Высоцкого на гитаре. Неплохо так лабают, с душой.

При Советской власти в этом углу цеха располагались подсобные помещения. Внизу были раздевалки, душевые и склады под разную мелочёвку. Над ними, на антресолях второго яруса располагались кабинеты начальника цеха, нормировщиков, и прочих людей, потребных для работы цеха. С высоты второго яруса антресолей удобно наблюдать за работой цеха — все как на ладони.

Новые хозяева фабрики не стали менять подобную практику, внизу на дверях надписи «склад N…», «Дезинфекционная», «Карантин».

Поднимаюсь на второй ярус. Через стекло новомодного стеклопакета (богатые буратины) мне машут рукой, — иди сюда, мол.

— Ого, — буратины не перестают удивлять. По части оргтехники кабинет оборудован так, что мой бывший начальничек мог бы позавидовать. Причём все это функционально и без излишеств.

В просторном кабинете сейчас всего двое. Работающая на компьютере девушка примерно моего возраста и махавший мне через окно парень, в данный момент занятый тем, что без затей пялится на формы особы за компьютером.

Особа тонко троллит паренька. Сжимает кисти рук в замок и тянет сцепленные руки перед собой. Устала от трудов праведных, ага. Форменная блузка при этом на разрыв натягивается на немаленькой груди. Хлопчик с видимым усилием отрывается от созерцания вторичных половых признаков коллеги и фокусирует взгляд на моей скромной персоне.

— Я вас проинструктирую о порядке перехода и выдам идентификационные документы, — мямлит хлопчик. — Сейчас вас сфотографируем…..

У особы с немаленькой грудью со стола соскальзывает лист бумаги. Девушка покидает рабочее место и наклоняется (машинально отмечаю отличную растяжку) за ускользнувшим листочком. Вид на это действо не оставляет равнодушным даже меня, а паренёк из местных вообще где–то в нирване. Еще немного и слюни пускать начнет.

— Молодой человек, Вас ничего не смущает? — хлопец пытается сфокусировать взгляд на мне. Получается у него не сразу.

— Ой, простите, Татьяна кого хочешь смутит, — юноша все еще не здесь.

Спермотоксикоз у него, что ли?

— Меня смущают не способные посрамить саму Венеру или Афродиту формы вашей коллеги, — за моей спиной раздается едва слышное фырканье. — Меня смущает, как будет смотреться моя морда лица на фотографии. Детей тоже фотографировать нужно, я полагаю? — хлопчик наконец–то спускается на грешную землю. — Так вот у них лица не менее живописны. Отличные документы получатся, так считаю.

— Да, действительно, что же делать?

Новенький он тут, что ли? Вот свезло, так свезло.

— Где это Вас так? — мямлит хлопец.

Да он, похоже, клинический идиот.