Юля прочитала все стихи и задумчиво побрела на общую кухню. Она налила воды в кастрюлю и поставила ее на плиту. Когда было можно, кто-то из девчонок их комнаты старался пораньше вернуться в общагу с занятий и приготовить еду. На весь этаж из тридцати комнат были только две плиты. Итого восемь конфорок. Если припоздниться с возвращением из универа, то можно до вечера голодом просидеть.
Юля чистила картошку и думала о Ракитине. Новые друзья, интересная учеба, сам ритм студенческой жизни уже давно задвинули все школьные воспоминания в дальние отсеки памяти. Андрей после школы, кажется, где-то немного поучился. Потом ушел в армию. Прошлой осенью вернулся. И жил вроде бы в родном районе у своей бабушки в маленькой деревеньке на берегу Камы. По крайней мере, в газете местом обитания автора была указана именно она. Мать Андрея развелась с его отчимом и уехала куда-то в город, взяв с собой младшую дочь. А сыну, вероятно, с ними места не нашлось…
Юля знала, что нравилась когда-то Ракитину, но взаимоотношения с ним складывались очень по-дурацки. Да и более интересные люди в школе были… Внезапно всплывшая в памяти красная дерматиновая сумка вдруг обожгла стыдом щеки. Он же порвал ее совершенно случайно, неуклюже заигрывая с ней, а она добросовестно пожаловалась его маме. Вот дура..
Надо ему написать, пожалуй.
* * *
Вечером Марина и Женя ушли к родственникам за картошкой. Тоненькая, бледненькая Оля села к столу, поближе к лампе, читать «Обрыв» Гончарова. Юля принялась за письмо.
«Привет, Андрей!
Пишет тебе бывшая одноклассница. Не забыл еще?
Я прочитала в районке твои стихи.
Красивые. Мне очень понравились. Серьезные и глубокие.
Мама мне сказала, что Галина Еремеевна чуть в обморок не упала, когда их увидела. У нее на тебя никаких литературных надежд не было.
У тебя еще, наверное, стихи есть? Отправь мне, если не жалко. Очень интересно было бы прочитать.
Чем ты сейчас занимаешься? Какие планы на будущее?
Пиши мне, если захочешь.
Адрес на конверте».
Юля подняла глаза, задумчиво поводила кончиком ручки по губам. Оля с головой углубилась в книгу. В комнате стояла полнейшая тишина. Юля тихонько опустила руку в карман халата и, как нельзя кстати, обнаружила там пуговицу. Положила ее на ноготь большого пальца и отщелкнула вверх. Пуговка высоко подлетела и упала точно в середину металлического колпака настольной лампы. Как звонко! Оля молниеносно отпрянула от стола, уронив стул с висевшей на нем одеждой. Юля тут же почувствовала укоры совести и спрятала лицо в ладонях, пытаясь унять смех. Оля гневно стукнула ее по голове книжкой:
– Ты добьешься когда-нибудь, что у меня сердце остановится! Что это было?!
– Пуговка. Можешь себе забрать за моральный ущерб.
– Вот и заберу, чтоб тебе неповадно было! – Оля продолжала сердиться, но губы уже растягивались в улыбке. Она погрозила Юльке маленьким кулачком и снова села читать «Обрыв».
Юля покусала ручку и написала еще одну фразу Ракитину: