— Однова живем.
Пристойно помолчали. Тем временем подошли насмотревшиеся девчонки. Юрка встрепенулся.
— Итак, замок. Прототипом его послужил знаменитый замок Мирамаре, расположенный в районе Триеста. Его построил для своей жены Шарлотты Бельгийской будущий император Мексики, а пока эрцгерцог Австрийский Максимилиан. Но сие строение счастья им не принесло. Мексиканцы грохнули Максимилиана, а Шарлотта съехала с катушек. Правда, прожила она в этом состоянии долго, целых восемьдесят шесть лет. Я специально узнавал. Вот. История печальная, но замок красивый. Для постройки я пригласил молодого архитектора-австрийца. Прототип, кстати, тоже австриец строил. Так вот, стиль — неоготику архитектор в целом сохранил. Мы только убрали псевдомашикули на углах, прорезали на третьем этаже нормальные окна, а не бойницы как на прототипе. Ну и крышу сделали скатную, чтобы не выпендриваться. Архитектор, конечно, возражал, но клиент, как вы знаете, всегда прав. Ну а планировка уже чисто его заслуга. Я здесь только настоял, чтобы не было коридорной системы как в гостиницах. Ну а теперь, идемте вниз. Лекцию лучше сопровождать показом — так лучше запоминается.
Перед спуском с башни внезапно закапризничал Дионис-Денис.
— К маме Злате хочу, — заныл он.
— Куда тебе к маме, — стал увещевать его Бобров. — Ты вон какой вымахал. Она тебя далеко не утащит.
— Тогда ножками, — не сдавалось чадо.
Пришлось Боброву спускать мальца на пол и передавать женам. У них пацан как-то сразу перестал капризничать, а когда они взяли его за руки и слегка приподняли над полом, чтобы он мог поспевать за быстро идущими взрослыми, чадо даже засмеялось.
— Ну, третий этаж вы уже частично видели, — начал Юрка, когда они вышли из дверей башни на уровень своего этажа. — Тут ваши комнаты, мои, Сереги, Вована, Петровича и еще на всякий случай. Вниз с третьего этажа ведут три лестницы и еще одна отдельная в башне. У нас тут как бы три строения, объединенные в один ансамбль, и у каждого своя лестница. Ну, чтобы далеко не бегать. Идемте дальше.
— А лестницы роскошные, — сказал Бобров. — Я как-то ночью не обратил внимание.
— Да уж, не деревянные, — самодовольно ответил Юрка. — Теперь смотрите. Вот это у нас второй этаж. Он является, так сказать, основным жилым. Здесь живут все остальные и здесь помещения не персонифицированы. Ну, то есть не закреплены, как у нас на третьем, за конкретным индивидуумом. К примеру, Никитосс его оравой занимает пять комнат, из которых три спальни. А если он приедет один, как Андрей, то и будет довольствоваться какой — двумя. А вот ты хоть один приедь, хоть вдесятером (девчонки насторожились) — твоя квартира остается неизменной.
— Чего это вдесятером? — насупилась Апи.
— Это я для примера, — успокоил ее Юрка. — Идем дальше.
— А где народ? — поинтересовался Бобров.
— А народ… — Юрка глянул на часы и поднял палец.
И тут же грянул гулкий звенящий удар.
Это гонг на завтрак. А столовая на первом этаже. Вот тебе и ответ на вопрос.
Столовая очень походила на расширенный триклиний только без обеденных лож. Середину помещения занимали составленные «покоем» столы. Столы были неширокими и вкушающие пищу располагались только снаружи, а изнутри к столам свободно подходили подавальщицы со своими тележками, уставленными блюдами. Подавальщиц было четверо, все молодые женщины от двадцати пяти до тридцати лет в строгой сине-белой униформе. Фривольность в одежде не допускалась, чтобы у жующих постояльцев не пропал аппетит. Можно было, конечно, набрать подавальщиц пострашнее, но на это эстет Смелков пойти не смог.
Поперечный стол пока был пуст. Он предназначался для отцов-основателей (ну и матерей тоже). Под приветственные крики Бобров проследовал к своему месту во главе. Жены скромно шли сзади. И тут в другую дверь вошел Серега, сопровождаемый Дригисой, державшей на руках дочку. Возникла легкая неразбериха, пока Смелков, взявший на себя функции распорядителя, не навел порядок. Его почему-то слушались беспрекословно все, даже Бобров. Только Апи из гипертрофированного вольнолюбия или, что скорее, по привычке попыталась возразить. Но Бобров посмотрел на нее укоризненно, и девушка сделала вид, что она слегка ошиблась. Впрочем, все понявший Юрка постарался не обратить на это внимание.
Но вот все расселись и успокоились. Юрка дал знак дворецкому, тот крикнул что-то по-гречески (кстати, совершенно непонятно для урожденных древних греков) и из распахнувшихся дверей кухни, которая оказалась здесь же по соседству, двинулась процессия подавальщиц, кативших перед собой тележки, заставленные кастрюльками, судками и кувшинами.