Прошла неделя. Народ притерся и втянулся. Ну, может быть, за исключением пары человек, один из которых плотник, а другой дровосек. Травмы у обоих были одинаковы — топором по ноге. По счастью оба остались в живых и даже не инвалидами.

Серега учел случившееся и, собрав народ, прочитал краткую лекцию по технике безопасности, пригрозив карой отступникам. Потом, подумав, изъял из сучкорубов показавшуюся ему достойной женщину и произвел ее в народные целители. А на растерянный вопрос, каким это образом она будет целить, небрежно ответил, что они здесь в этом вопросе примерно все равны и кого не назначь, последствия будут абсолютно одинаковы. Оставив ободренную таким образом женщину наедине с оставленными Петровичем лекарствами, Серега тихо отбыл.

Хорошо, что назначенная лекарем женщина пожаловалась Меланье. Меланья нашла Серегу и устроила ему сцену у фонтана. Серега, смущенный ее напором, отбился только тем, что сослался на временное помутнение в мозгах, не позволившее ему вспомнить о таком знатоке традиционной медицины как Меланья — ученица самого Асклепия. Серега действительно потом признался Дригисе, что про Меланью он просто забыл. А тогда он показал себя с наилучшей стороны, извинившись перед несчастной женщиной и отпустив ее обратно к сучкорубам, куда она счастливая и сбежала. А Меланья стала официально назначенным медиком и заведующим аптекой. Последним званием она страшно почему-то гордилась. Правда, были и издержки. Так Меланья потребовала себе отдельную палатку, над которой лично повесила написанную ею самой вывеску «Медпункт». Вывеска была с ошибкой, но никто Меланье на нее указывать не стал.

Еще одной бедой Сереги стали змеи. Сыворотка у Меланьи была, но, к примеру, капская кобра при укусе давала всего двадцать минут времени, для того, чтобы успеть сделать укол. И два раза Меланья просто не успела. И тогда Серега объявил змеям войну. Война велась по всем правилам. Лес вокруг предполагаемого поселка был выведен под корень. Нужные бревна отобраны, а все остальное безжалостно сожжено так, что почва прокалилась. Следом была выкопана канава по периметру и набита колючими ветвями. Это была, так сказать, пассивная оборона. Для активной обороны Серега решил завести мангустов. Так как никто мангуста живьем не видел, а сам Серега видел его только в мультике «Рикки-Тикки-Тави», то порешили хватать все похожее.

Бобров, доставая книжный материал по Южной Африке, заметил как-то Сереге, что он поражен многочисленностью семейства мангустов и что все это неспроста. А Серега помнил, что кобры — чуть не любимая пища этих шустрых зверьков. Взрослых особей приручить будет очень сложно — это все понимали. Когда мангусты выводят детей, ясное дело, никто не знал. Поэтому шли практически наобум. Понятно, что поход закончился ничем.

Тогда Серега решил прибегнуть к ловушкам. Он устроил мозговой штурм и на основании его поручил изготовить десяток приспособлений для отлова. И, пока мастера занимались этим почетным делом, Серега решил перейти к нападению. Он соответственно экипировался, да так, что любой рыцарь, увидев такой доспех, сдох бы от зависти, взял в каждую руку по мачете и отправился в лес. Дригиса и девчонки провожали его как на войну.

Серега провел в лесу целый час. Заметив малейшее шевеление на земле или в ветвях, он тут же рубил наотмашь и иногда его мнительность приносила плоды. В общем, после такого прореживания в близлежащем лесу стало на целых два десятка змей меньше. Наверно не все они были ядовитыми — Серега в таких тонкостях не очень разбирался, но все они были змеями и это его вполне устраивало.

А тем временем, задействованные Серегой народные умельцы, этакие древнегреческие Левши, представили свои шедевры в количестве трех штук. Серега, который живую змею впервые увидел, как раз в Африке, смог оценить только остроумие создателей и дал добро на изготовление в десяти экземплярах каждого устройства. Для двух из них понадобился бамбук в изобилии росший вверх по реке, а третий довольствовался тяжелым спилом толстого ствола. К концу дня все было готово, а еще через час установлено. Ловушки ставили на опушке за рвом, ограничивающим сам лагерь.

Утром, едва дождавшись восхода, проверять ловушки отправились чуть ли не всем лагерем. С кухни сбежали даже все повара, включая Ефимию (ну интересно же). Надо сказать, что завтрак они все же приготовили.

Из тридцати установленных ловушек сработало пять. В двух сработал настороженный лук, и влезшую змею разрубило в пропорции один к трем, еще двух змей прихлопнуло тяжелой крышкой. Ну и пятая заползла в длинную бамбучину к приманке и осталась там, не сумев выбраться наружу.

Серега возликовал, сочтя проблему наполовину решенной. Полностью решить ее он предполагал, заимев мангуста. А лучше нескольких. Но пока охотники его не радовали. Они исправно таскали дичь к столу, разнообразя довольно скудную диету из каш и макарон. Местных трав никто не знал и в пищу их добавлять опасались. На деревьях чего только не росло, но распробовали и стали употреблять только ярко-оранжевые плоды, названные африканским абрикосом. На абрикос это конечно походило мало, ежели только по цвету, но других ассоциаций не возникло и название прижилось.

Очень выручала рыба. Рыба в реке была разнообразна и совершенно не походила на черноморских собратьев. Однако, ловить ее с берега удочкой было конечно здорово, но непродуктивно. Много ли рыбы можно наловить удочкой даже при самом хорошем клеве, если, конечно, сразу не вытащить что-нибудь килограммов этак на двадцать. Надо же учитывать, что накормить этой рыбой требуется не меньше семидесяти человек. А если при этом учесть, что все они физически работают, то и аппетит у них отменный.

Серега вспомнил, как он читал когда-то книжку, где первые тунцеловы как раз и брали тунца обычной удочкой. Правда, таких рыбаков было больше десятка, ловили они только при наличии косяка на блесну, рыбу бросали через себя на палубу, и она сразу от крючка отцеплялась. Вот это была рыбалка. Так можно не только семьдесят человек прокормить. Жаль, конечно, что тунцы в эстуарий не заходят, а у рыбаков не было средств, чтобы выйти в море.

Хотя может быть и правильно, что не было. Никто же не знает, какие там, за проходом ветра и течения. Унесет в океан и выбросит где-нибудь в Антарктиде. Это если повезет. А не повезет, будешь плыть в Австралию или в Бразилию. И неизвестно, что лучше.

Впрочем, из положения рыбаки вышли быстро. Плавсредство соорудили буквально за пару часов. Из бамбука. И тащить не понадобилось. Нарубили стволов, связали вместе и запустили в речку на длинной лиане. А сами шли по берегу. На месте быстро связали плот из двух слоев, положив между слоями поперек несколько обрубков потолще. Испытания показали, что плот надежно держит двух человек. Вот двух человек Серега рыбаками и назначил, отобрав их из числа лесорубов. Все равно деревьев уже свалили вполне достаточно, а есть хотелось разнообразнее, и наличествующая диета не всех устраивала, потому что обитатели усадьбы привыкли к свежей рыбе.

Рыбаки первым делом решили выставить привезенную с собой сеть. Опыта ловли в реках никто не имел. Поэтому из двух вариантов постановки — вдоль реки и поперек нее выбрали компромиссный — по диагонали. Сеть установили, а выбирать решили вечером, посчитав несколько часов вполне достаточным. Ну и конечно же на берегу собрались все кроме часовых. Рыбаки взгромоздились на плот, предусмотрительно прихваченный веревкой к большому камню (думали про большую рыбу, но и течение имели в виду).

По мере продвижения плота, сеть ложилась на настил мокрыми пластами. Кое-где посверкивала чешуёй рыбка. Скоро все двадцать метров были выбраны. Улов составил ровно десять штук.

— М-да, — разочарованно сказал Серега. — Удочкой взяли бы гораздо больше.

Он подумал и стал командовать.

Утром целая экспедиция отправилась за двумя бамбуковыми жердями, а Серега на ровном берегу разложил показавшую себя с худшей стороны сеть и принялся размечать и резать. Растащив в стороны размеченные куски сетного полотна, он мобилизовал несколько женщин с иголками и нитками. И под его мудрым руководством (Сереге очень нравилось слово «мудрым») они принялись шить то, что называлось ловушкой.