Позиция концептуалиста — от
Говоря о «трехмерном пространстве языка» и трех его парадигмах, Ю. С. Степанов утверждает троичность «рядов» сущего: чисто материальных —
Например, Ю. С. Степанов, соглашаясь с тем, что направление исследования от языка задано «самим языком в его внутреннем устройстве», осуждает позицию от слова (философский реализм) за то, что, согласно такой точке зрения, воображаемый мир идей признается равноценным миру реальному, что будто бы призывает к переустройству последнего по идеальным принципам (но как быть с виртуальным миром Интернета, нацеленным на такую же перекодировку реального мира?). Как совместить с этим принцип деятельностного сознания, неясно; сам Ю. С. Степанов склонен вернуться к номинализму Аристотеля — отношение идеи и слова к вещи, данное «референционно». В процессе деятельности мы либо преобразуем семантику, идя от
Концептуализм в различных его оттенках присущ когнитивной лингвистике и представлен во многих работах по ментальности, см. исследования В. Айрапетяна, Е. С. Кубряковой, З. Д. Поповой и И. А. Стернина. Основные работы этого направления рассмотрены в книге двух последних авторов «Очерки по когнитивной лингвистике». В действительности это первый, чисто интерпретационный, подход к уже полученному знанию, герменевтическая попытка по-новому истолковать известные факты, идеи и теории. Не случайно предметом изучения когнитивной лингвистики становятся концепты "ум", "разум", "истина", "мысль", "знак", "правда" и подобные (см. работы М. В. Пименовой и др.), они помогают решать поставленные в исследовании задачи. Теоретические установки такого подхода к теме заимствованы из западных источников (З. Д. Попова и И. А. Стернин, Ю. С. Степанов), при этом в роли концепта вполне может быть представлена формула речи (как «белая ворона» у И. А. Стернина), говорят об «индивидуальной концептосфере» и даже о
Близки к этому направлению работы, которые рассматривают концепты на лексическом уровне (Л. Г. Бабенко, Г. Г. Волощенко, М. В. Ильин, А. А. Камалова и др.), особенно путем сопоставления с другими языками (В. Г. Гак, М. К. Голованивская, М. В. Пименова, С. Г. Тер-Минасова и др.). В очень серьезном исследовании М. В. Ильина рассмотрено развитие политических концептов с важными прагматически выводами: непонимание провоцирует агрессию — отсюда важна точная квалификация понятий в их лексикализованной версии (они именуются «словопонятиями», или «лексикоконцептами»). Это метод сопряжения слова с «вещью», приводящий к умножению смыслов, определяемых прагматикой конкретного поведения. В конечном счете автор дает толкование терминов
Выход в концепт (во всяком случае, так постулируется) представлен в работах С. А. Кошарной, В. И. Убийко, Ф. Ф. Фархутдиновой, во многих статьях различных сборников. Анализ концептов, также понимаемых по-разному, скорее как остаточный «смысл понятия» (идентифицирующего значения слова, по определению Н. Д. Арутюновой), представляется через грамматику (А. А. Припадчев, З. К. Тарланов, Е. С. Кубрякова) и особенно через фразеологию, т. е. опять-таки в предикации (Н. Ф. Алефиренко, А. П. Бабушкин, В. Н. Телия и особенно в многочисленных кандидатских диссертациях, в известной мере даже повторяющих описание одних и тех же концептов).
Так, В. Н. Телия в духе времени интересуется только «обыденным менталитетом русского народа» или даже только языком, изъясняющим «связь мировидения с менталитетом народа». Это не что иное, как проблема прочтения, интерпретации, толкования ментальности, а не механизма и логики сложения народной ментальности. Здесь ментальность понимается очень узко, как «словозначение, выполняющее функцию символа» — в чисто внешнем значении слова
Несколько слов о коллективных предприятиях.
Московский «Институт языкознания» под руководством Н. Д. Арутюновой уже давно пионерски начал публикацию работ под общим названием «Логический анализ языка». Логический анализ предполагает понятие в суждении, т. е. представляет собой «общечеловеческую» компоненту концепта (в отличие от личного образа и национального символа). Для авторов характерна ориентация на западноевропейскую традицию (от Спинозы до Бергсона) и анализ этой компоненты на русском лексическом материале вызывает сомнения, поскольку часто говорится и о «русской ментальности». Однако ценность многочисленных сборников в том, что их статьи помогают предварительно определить расхождения между различными исследователями относительно методов и направления работы. Московские коллеги по сложившейся традиции
Обширные, насыщенные и интересные по содержанию сборники по нашей теме издает М. В. Пименова в Кемеровском университете. Эти книги привлекают пестротой и нестройностью не устоявшейся системы и методов, в полной мере отражающих современное состояние нашей науки. Она еще только «обкатывается» в многочисленных публикациях по диссертационным темам, исполненным согласно требованиям своих научных руководителей. Ожидать единства, в том числе терминологического, в таких условиях трудно, тем более что термины «менталитет» и «концепт» часто приписаны к текстам ради сакральной их важности. Но притягательная сторона этих сборников в том, что они постепенно организуют новое направление когнитивных исследований, подавляют массовой энергией и выразительностью характеристик.
Контенсивная лингвистика опирается, скорее, на номиналистическую точку зрения и апеллирует к англо-германской философской традиции, а не к романскому концептуализму, но и тяготение к реализму заметно. Такая лингвистика — «содержательная, ориентированная на содержание языковых форм» (С. Д. Кацнельсон) — предполагает изучение содержательных форм языка в их речемыслительной функции, с движением от образа первосмысла через символ к современной понятийной структуре слова (что совпадает с позицией реалистов), но утверждение, что «логика ведет», сближает эту точку зрения с позицией номиналистов. Здесь подчеркивается автономность грамматики и логики, их параллельное развитие, утверждается становление языковых форм в синтаксическом контексте и совершенно справедливо обосновывается, что в процессе «мужания мысли» «этап логического мышления — последний», пятый по счету (ему предшествуют «первобытнообразное» и «предпонятийное» (символическое) мышления).
Это типично ленинградское направление поиска концептов, с 1930-х годов изучавшее «понятийные категории», а ныне в рамках функциональной грамматики рассматривающее грамматические категории вроде «темпоральность», «модальность», «персональность» и др. Это, скорее, объективация понятийных категорий в действительности, максимально объективно. В отличие от когнитивной лингвистики, которое толкует знание, данное направление объясняет познание. Руководитель темы А. В. Бондарко называет подобные категории «прототипами», которые в типологическом их изучении способны завести к утверждению «общечеловеческих ценностей» мысли, воли и чувства. В отличие о концептуалистов, утверждающих единство «концептуальных схем» всех без исключения людей (что основано, конечно, на общности представлений вещного мира), питерские номиналисты понимают ментальность как целостную систему ценностей (т.е. идей), воплощенных в языке (т. е. в слове) (В. А. Михайлов, В. Б. Касевич, С. В. Лурье и др.). К сожалению, это направление разрабатывается слабо, как из-за малочисленности работников, так и вследствие малотиражности изданий; прекрасная монография В. А. Михайлова, представившая методику исследования, по существу недоступна. Согласно автору, знак не обозначает понятия, а служит орудием его образования; смысл — это форма речемыслительной деятельности, а слово — алгоритм операции обозначения и квант речемыслительной деятельности. Знание действительно требует понятия, но co-знание (предмет интереса реалистов) довольствуется представлением-образом. Совмещение образа и понятия синтезирует символ. Сюда же следует отнести новаторские книги Г. П. Щедровицкого с его операционально-деятельностным подходом к содержательной логике в ее связи с мышлением и языком (своего рода психологические основания логического знания, которое и обозначено как языковое мышление); к сожалению, усложненное изложение мешает проникновению его идей в лингвистическую среду. В конечном счете это направление наиболее философично из числа наличных, а это отпугивает невинных в области философии языковедов.
Знаменательно, что все нефилологи избегают говорить о языке как носителе ментальности; так психолог В. Е. Семенов полагает, что ментальность — это «исторически сложившееся долговременное умонастроение, единство сознательных и несознательных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом воплощении, присущее той или иной социальной группе (общности) и ее представителям».
Концептуальная лингвистика опирается на традиционный для русской науки реализм и также хорошо проработана философски. По времени это первая форма ментальной лингвистики, восходящая к работам С. А. Аскольдова, еще не переосмысленная в терминах германской или романской традиции. Позиция концептуальной лингвистики заявлена в работах А. М. Камчатнова, В. С. Юрченко и В. В. Колесова. Это философия имени как онтологическая теория смысла, которая включает в себя все содержательные формы слова и соотносится как с логическим понятием, так и со значением слова. Русские философы приближались к понятию концепта, именуя его то по традиции Логосом, то метафорически «общим мысленным содержанием», «общим достоянием многих», «принципиальным значением слова», «ядром содержания понятия», «вневременным содержанием», «округленными объемами смысла» и т. д. вплоть до «туманного нечто» (Аскольдов) или «непостижимого» (С. Л. Франк). Диалектика концептов допускает цельность их природы — но в сознании они возникают как отрывочные и несведенные в целостность признаки; концепты потенциально синкретичны и неразложимы на составные элементы — но проявляются только в конкретной ситуации общения; в сознании концепт представлен как самый общий смысл родового значения — но в речи никогда не дан в отвлеченно общем виде; концепт входит в систему национальной речемысли (т.е. ментальности) — и одновременно носит открытый характер, доступен влияниям извне; концепт не входит в последовательные ряды выражений и слов — но вместе с тем всегда предстает как иерархическая система углубляющихся в сознании смысловых первообразов-архетипов сознания; основываясь на основном понятийном признаке (явленность концепта) — концепт тут же устремлен к символическому смыслу как пределу своего развертывания. Концепт реально существует именно потому, что формально его нет: концепт не имеет формы, поскольку сам он и есть «внутренняя форма смысла».
Концептуальная лингвистика развивает идеи П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова и А. Ф. Лосева, согласно которым смысл явлен в синтагме, актуализируется в дискурсе, проявляясь в узусе, тогда как значение представлено в парадигме, являясь в норме. Последовательность движения — от
Близок к реализму и В. С. Юрченко, который утверждает, что «материальное — это субъект, а идеальное — предикат»; он рассматривает семантическую структуру слова, а язык и речь представляет как содержание и форму с возможными взаимными переходами в качествах. По его мнению, словосочетание генетически порождено именем, а предложение глаголом, и обе формы речения заданы в ментальности, равно как и соответствие трехчленного инварианта предложения — трехчленной структуре мира. Это выход в «космический синтаксис», пределы которого неисчерпаемы. Идеи «модели синтеза» на базе синергетики разрабатываются Л. С. Шишкиной, а А. Л. Вассоевич на этой основе разработал «историко-психологический» метод исследования вымерших культур, построенный на системе координат, представляемых «кругом Айзенка», и определил основные понятия, очертив семантические поля, присущие определенной культурной общности.
Основная сила этого направления ментальных исследований в том, что оно изучает русскую ментальность не типологически и не только логически, а исходя из национального миросозерцания, комплексно в единстве всех оттенков — биопсихологического, социокультурного и т. д., и на основе синтеза основных признаков концепта, который и понимается в единственно лингвистическом смысле как вневременной инвариант понятия, способный к развитию во времени. Только концептуальная лингвистика представляет работы, посвященные изменению концепта в онтологии, тогда как исследования, выполненные в русле когнитивной лингвистики, по существу представляют омертвевший инвентарь словоконцептов, к тому же повторяющий старые работы. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить книгу А. М. Камчатнова «История и герменевтика славянской Библии» с работой Т. И. Бендиной «Средневековый человек в зеркале старославянского языка» на фоне старых исследований И. В. Ягича на ту же тему (1913): когнитивистский подход представляет собой классификацию вынесенных из словарей и текстов
Таким образом, логико-философский подход к проблеме ментальности позволяет выработать метод исследования концептов в их содержательных формах — ментальном
Верно сказано, что «постмодернисты — это люди языка, утратившего внутреннее слово. Они играют с ним. Он играет с ними» (Федор Гиренок). К тому же, если диалектические противоречия
Рассмотрение отечественных работ, представляющих разные аспекты исследования ментальности, дает основание для предварительных выводов классифицирующего характера. Основной из этих выводов касается теоретической ценности различных направлений в изучении концептов: